И вряд ли найдётся ещё хоть один мегаполис на земле, судьба и слава которого были бы настолько сопряжены и спаяны с одним-единственным фруктом.
История явления нашего знаменитого яблока стала своеобразным актом коллективного творения многих неравнодушных горожан. Среди которых и прославленный губернатор-устроитель Герасим Колпаковский (неугомонный радетель «зелёной политики»), и воронежские мужики-переселенцы во главе с Егором Редько (первые горожане Верного), и вдохновенный селекционер-самоучка Никита Моисеев (выведший самые знаменитые сорта «нашего апорта»).
Вообще-то этот сорт появился далеко от наших мест (где-то в Европе). Вначале он очень неторопливо распространялся по России. Его путь к подлинной славе был долгим, длинным и непредсказуемым. Но свой триумф апорт испытал лишь здесь, в центре Азии, на берегу пенной Алматинки, стекающей с ледников Небесных гор к знойной Илийской равнине. Можно повторить банальность о том, что, дескать, тут-то он и обрёл свою «вторую родину». А можно вопросить здравый смысл – ну а где, собственно, ещё случаться таким яблочным метаморфозам и апофеозам, как не на родине яблок?
Так или иначе, но именно отсюда, из Верного, в самом начале прошлого столетия потекли во все стороны волшебные «яблочные реки», на гребне которых гордо красовался он, наш апорт. В Омск, Москву, Петербург, Берлин, Париж… А ещё быстрее повсеместно распространялась сказочная слава про чудесное яблоко «величиной с детскую головку» из далёкого города Верного. Так родилась наша городская легенда.
Вот сочная цитата из знаменитого «алма-атинского романа» Юрия Домбровского «Хранитель древностей»:
«Испокон веков славились на Руси нежинские огурцы, чарджуйские дыни, владимирская вишня, камышинские арбузы и верненский апорт. Это действительно почти невероятное яблоко – огромное, блестящее, ярко-красное. Когда я впервые увидел его, то не поверил своим глазам. Оно лежало на чёрном жёстком подносе, исписанном огромными трактирными розами, и розы не казались уже огромными, яблок было всего три, но они занимали весь поднос – лучистые, лакированные, как ярмарочные матрёшки, расписанные мазками, пятнами, какими-то вихрями света и зелени. Они были так хороши, что я побоялся их тронуть. А вечером всё-таки разломил одно. Оно сухо треснуло, едва я прикоснулся к нему; и мне в лицо брызнул искристый, игольчатый сок. Я поднёс половину яблока к лампе, и оно вдруг сверкнуло, как кремень, льдистыми кристаллами и хрусталиками, – кусок какой-то благородной породы – не мрамор, не алебастр, а что-то совсем другое – лёгкое, хрусткое, звонкое, не мёртвое, а живое лежало у меня на ладони».
Откуда Домбровский взял это «испокон веков», столь характерный посыл всех легендарных сказаний? Наверняка ведь знал: мужики-воронежцы привезли первые саженцы из своих оставленных садов лишь в конце 1860-х, а первые плоды с чудо-яблонь из Верного достигли Европы спустя ещё полстолетия.
Когда яблочная слава Верного (а следом и Алма-Аты) гремела далеко за пределами, в самом городе яблоки были самым естественным и дешёвым товаром на местных базарах. Рассказы об апорте, который за копейки продавался на базарах возами (!), также трансформировались со временем в типические городские предания. Про Золотой век. Когда на базаре было всё, и всё – за копейки.
Примерно так эта легенда звучала уже в 1920-е: «
В урожайные годы в Алма-Ате яблоки продаются по рублю за воз, и многие садовладельцы даже не снимают яблок, так как сбор яблок обходится дороже того, что стоят сами яблоки».
Слава апорта была такова, что, по мнению специалистов, тормозила развитие местного садоводства. Все хотели только апорта. Апорт удовлетворял всех. Вот что писал по этому поводу краевед И. М. Брызгалов:
«От добра добра не ищут» – говорили садоводы, и так как спрос преимущественно на верненский апорт продолжал оставаться большим и в Сибири, несмотря на удешевление там фруктов с прове¬дением Сибирской железной дороги, и в Ташкенте, и даже в Южном Туркестане, то апорт своего места в садах новым сортам не уступил, и это не только в старых садах, но во вновь закладываемых, а таких было много, так как садоводство в XX столетии стало быстро разви¬ваться в Семиречье».
Триумф апорта продолжался и в советские времена. Власть сменилась, но все по-прежнему хотели апорта. Зелёный базар, доставшийся от старорежимного Верного новой социалистической Алма-Ате, манил каждого приезжего не абы чем. Любой визитёр считал своим долгом выкроить время для того, чтобы потолкаться именно по ароматным яблочным рядам. Потолкаться и обязательно прикупить здесь то, без чего возвращение из казахстанской столицы было в былые годы немыслимо, а визит не посчитали бы полноценным без апорта. Всех командировочных ещё в 1970-е по возвращении домой ожидало два обязательных вопроса. Видел ли Медео? Привёз ли апорт?
…К сожалению, реальная история всё больше отдаляется от легендарной. И вот уже не многие нынешние горожане представляют себе вкус и аромат настоящего апорта. Их уже ничего не стоит обмануть, выдавая за апорт всё, что только отдалённо напоминает его формой и цветом. И их можно понять – они взращены на импортных яблоках-клонах.
Массовая вырубка садов в ходе «антиалкогольной кампании» в середине 1980-х и тотальная застройка территории бывших яблочников кварталами переросшего себя мегаполиса привели к тому, что в магазинах Алматы продают ныне яблоки со всего света, даже из Польши. Легенда перестала быть былью. Вместо апорта появились навязчивые разговоры про его «возрождение».
«Возрождение апорта» – задача, схожая с «возрождением Арала». О ней можно много и красиво говорить, ею можно долго «заботиться» и даже периодически получать под неё какие-то дивиденды – но… Решить её практически вряд ли реально.
Всем восстановителям былой славы, какими бы мотивами они ни руководствовались, не мешает иметь в виду, что тот самый знаменитый верненскоалма-атинский апорт был сортом «узкого географического региона». Он достигал своих максимальных характеристик лишь в относительно небольшой предгорной полосе самых ближних окрестностей города. Теперь всё это застроено домами, и выращивать апорт попросту негде.
Понаставленные по городу огромные пластиковые яблоки, креативные инсталляции (акции, перформансы и т. п.), броские билборды с декларативными заверениями былых лавров, увы, не возродят. Они зачастую вызывают больше вопросов, нежели гордости за яблочную славу города с яблочным именем.
Андрей МИХАЙЛОВ
Город на вырост 
Алматы – город солнца... Или территория отчуждения 
О чем говорил Касым-Жомарт Токаев в своем выступлении 
Назначен командующий войсками регионального командования «Астана» 
Ермек Турсунов - о судьбе «Казахфильма» и участии в Нацсовете