Взрыв народного возмущения оказался сильнее ядерного
В КОНЦЕ МИНУВШЕГО ГОДА НА ТЕЛЕКАНАЛЕ «ХАБАР» СОСТОЯЛАСЬ ПРЕМЬЕРА МНОГОСЕРИЙНОГО ФИЛЬМА «ПОЛИГОН». ЕГО АВТОРЫ ИЗЛОЖИЛИ СВОЮ ВЕРСИЮ ИСТОРИИ ЗАКРЫТИЯ СЕМИПАЛАТИНСКОГО ЯДЕРНОГО ПОЛИГОНА. ВЫБРАЛИ ФОРМУ ПОЛИТИЧЕСКОГО ТРИЛЛЕРА. ФИЛЬМ ВЫЗВАЛ НЕОДНОЗНАЧНУЮ РЕАКЦИЮ. ОТ АКТИВНОГО НЕПРИЯТИЯ ЕГО ОДНИМ ИЗ ГЛАВНЫХ ГЕРОЕВ ЛЕНТЫ ОЛЖАСОМ СУЛЕЙМЕНОВЫМ ДО ВОСТОРЖЕННЫХ ПОХВАЛ И ЕСТЕСТВЕННО ВОЗНИКШЕЙ ПОЛЕМИКИ В СОЦИАЛЬНЫХ СЕТЯХ. [газетная статья]
На мой взгляд, хорошо, что этот фильм появился. И вот почему. Он вернул в общественное мнение одну из самых ярких страниц новейшей истории Казахстана, которой он по праву может гордиться. И которая стала мало-помалу забываться. А ведь это событие из тех, что создают нацию. Удивительно то, что о нем все еще мало снято фильмов, поставлено спектаклей, написано художественных книг. Наши сценаристы и писатели ищут героев в седой древности, выдумывая сюжеты. А борьба за прекращение ядерных взрывов на земле Казахстана велась нашими современниками.
ВНАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО
Я часто в этой связи вспоминаю тот уже далекий февральский день 1989 года. Тогда Олжас Сулейменов собрал большую пресс-конференцию в зале Союза писателей Казахстана, который он в ту пору возглавлял. Темой было его вчерашнее выступление по республиканскому телевидению, в котором он впервые открыто заговорил о вредоносности, вопреки официальным заверениям в обратном, и недопустимости продолжения испытаний на Семипалатинском ядерном полигоне. Словом, сорвал многолетнее табу с этой темы.
Многолюдная пресс-конференция не вместилась в зале, вслед за Олжасом все высыпали на улицу. Стихийно возник митинг… Не забыть отчаянную решимость и вдохновленность слов Олжаса, выражение лица. А как его слушали! Как дружно поддержали!
На другой день тогдашний первый секретарь ЦК Компартии Казахстана Геннадий Колбин, явно растерянный и встревоженный, спрашивал меня: «Григорий Григорьевич, что вы об этом в «Правду» сообщили? Меня из Москвы звонками и телеграммами большие генералы достают, Старая площадь требует информации подробной…».
Так начиналось антиядерное движение в Казахстане. Весной 89-го я встретился с первым секретарем Семипалатинского обкома партии Кешримом Бозтаевым. Он рассказал, как пытался достучаться до «верхов», писал письма, показал документы. Особенно впечатлила страшная статистика онкозаболеваний жителей региона. «Никто не хотел меня слушать, когда я говорил о бедах от соседства с полигоном. Люди болеют, вода уходит, в домах по стенам трещины ползут, страшно жить, когда земля трясется…» А потом было заседание бюро ЦК , которое вел Геннадий Колбин и на котором было много тех самых генералов с большими погонами. Дали слово и Бозтаеву. От волнения и желания высказаться, от равнодушия военных начальников он за трибуной заплакал…
ЯДЕРНЫЙ ПОЦЕЛУЙ В ПЯТКИ
В одну из первых поездок на полигон, решивший под давлением общественности «приоткрыться», Олжас пригласил и меня. Начальник полигона, генерал-лейтенант Аркадий Ильенко был подчеркнуто сух и деловит при встрече с «группой гражданских», как назвали нас на КПП. После небольшого рассказа об истории полигона и его достижениях предложил облететь на вертолете «наше хозяйство». Мол, покажем все. Первое впечатление – какой он большой, территория полигона насчитывала тогда 18,5 тыс. квадратных километров! Сверху были видны знакомые по нефтяным районам силуэты буровых вышек БУ-75. Стало понятно: активно создавался многолетний задел скважин для закладки в них «изделий».
На площадке «Балапан» нам показали устье такой скважины, заглушенное бетонной пробкой. Где-то там, на глубине нескольких сот метров, ждал своего часа ядерный заряд. От него тянулись черные жгуты толстых кабелей. «С их помощью записываем параметры взрыва. Сегодня для вас проведем демонстрационный взрыв». При нас солдаты вот именно демонстративно застелили землю вокруг устья скважины брезентовыми пологами – «чтобы газы не разлетались».
Наблюдательный пункт разместился на отдалении в километр на ближайшей сопке. В момент взрыва я увидел, как приподнялась земля вокруг скважины, потом услышал гул, и через доли минуты по пяткам ударила мощная волна. Всех качнуло, я едва удержался на ногах, кто-то вскрикнул… Генерал был явно доволен произведенным впечатлением. А я в момент этого ядерного «поцелуя» в пятки понял, какая дьявольская сила скрыта в таком заряде. Подумал: зря человек залез в запредельное, ох зря… В тот момент и произошло крещение, я стал не заглазным, а настоящим, убежденным сторонником запрещений ядерного оружия.
НАБЛЮДАТЕЛЬНЫЙ ПУНКТ РАЗМЕСТИЛСЯ НА ОТДАЛЕНИИ В КИЛОМЕТР НА БЛИЖАЙШЕЙ СОПКЕ. В МОМЕНТ ВЗРЫВА Я УВИДЕЛ, КАК ПРИПОДНЯЛАСЬ ЗЕМЛЯ ВОКРУГ СКВАЖИНЫ, ПОТОМ УСЛЫШАЛ ГУЛ, И ЧЕРЕЗ ДОЛИ МИНУТЫ ПО ПЯТКАМ УДАРИЛА МОЩНАЯ ВОЛНА. ВСЕХ КАЧНУЛО, Я ЕДВА УДЕРЖАЛСЯ НА НОГАХ, КТО-ТО ВСКРИКНУЛ… ГЕНЕРАЛ БЫЛ ЯВНО ДОВОЛЕН ПРОИЗВЕДЕННЫМ ВПЕЧАТЛЕНИЕМ.
В конце того дня генерал пригласил на ужин. Стол был накрыт в доме, построенный когда-то для руководителя советского атомного проекта Лаврентия Берии. И в котором проживал теперь начальник полигона. После пары рюмок водки я задал ему «детский» вопрос:
– Скажите, зачем там много взрывать? Только под вашим началом было проведено более ста подземных испытаний…
– Если точно, то сто тринадцать…
– Так вот я и говорю: взрывы разной мощности проводили на разных глубинах в скважинах, в штольнях. Все замеры неоднократно сделаны, зафиксированы. Зачем взрывать опять и опять?
Генерал ответил с солдатской прямотой:
– Оружие, чтобы не ржавело, должно использоваться.
У меня моментально заныли пятки…
Недавно девяностолетний генерал напомнил о себе. В декабре прошлого года федеральный выпуск «АиФ» опубликовал с ним интервью. С понятным чувством гордости Аркадий Данилович рассказывал о десяти годах службы на полигоне: «Мы ковали ядерный щит страны». Отвечая на вопрос о том, что происходило на полигоне в последние годы существования СССР, генерал с явным раздражением вспоминал:
– В 1987 году сменился первый секретарь Семипалатинского обкома партии. Прежний был человеком лояльным, а новый, Бозтаев, сразу стал ставить нам палки в колеса. То трубы у него от взрыва прорвало, то радиоактивные газы до города долетели. Появился писатель Олжас Сулейменов, основатель движения «Невада – Семипалатинск». Началась борьба за закрытие полигона, которая велась довольно-таки оголтелыми методами…
Жив, жив курилка! И взглядов своих не поменял. И излагает их открытым текстом. Ну, подумаешь, трубы рвутся в домах у людей, газы радиоактивные города и села накрывают. А вышедшие с протестами люди, оказывается, действуют оголтелыми методами…
Главное – эти методы сработали: взрыв народного возмущения закрыл полигон.
«КОРОТКИЙ УДАР» НЕ СЛУЧИЛСЯ
Мне нравится такое сравнение. В самом начале Великой Отечественной дивизия из Казахстана, проявив геройство и отвагу, отстояла Москву. Потом в годы холодной войны возникла ядерная угроза, причем совершено реальная: планом «Дропшот» («Короткий удар») на советские промышленные центры и города планировалось сбросить сотни снаряженных ядерными зарядами бомб. В том числе и на цели в Казахстане. Советские «бомбоделы», физики и военные эту угрозу купировали, был подготовлен мощный ответ. В том числе и прежде всего на Семипалатинском полигоне. Опять получается, что Казахстан был на передовой. Все это так, но с одной существенной оговоркой: под Москвой шли в бой солдаты с оружием в руках. А вокруг полигона под ядерные лучи бросили ничего не подозревающее мирное население.
Последний раз вздыбилась земля в Абайском районе 19 октября 1989 года. Именно тогда фактически и закончилась холодная война. А не в начале 89-го, когда об этом объявили Горбачев и Рейган. После их заявления испытания ядерного оружия еще продолжались.
В октябре прошлого года, в тридцать первую годовщину со дня завершения испытаний на нашем полигоне, секретариат движения «Невада – Семей» совместно с Международным центром сближения культур провел видеовстречу президента движения Сулейменова с учеными, ветеранами и активистами антиядерных обществ. В режиме онлайн на ней присутствовали представители США, России, Китая, Германии, Японии.
– Мы надеемся, что 19 октября станет красной календарной датой. Может быть, не только в национальном календаре, – сказал Олжас Омарович.
Участники разговора предлагают расширить объем информации о казахстанском антиядерном движении в школьных программах. Сейчас этому в учебниках посвящен один абзац.
ЧТО ТАМ НОБЕЛЬ?
Время девальвирует многие ценности, казалось бы, самые безусловные. К примеру, только ленивый не критикует в последние годы Нобелевский комитет, который все чаще удивляет своими лауреатами. Прежде всего, конечно, в области литературы, присуждая премии за совершенно неочевидные заслуги. Мы в Казахстане с особым пристрастием ждем объявления имен лауреатов премии мира. Справедливо полагая, что есть у нас достойные кандидаты в этой номинации. Лидер международного антиядерного движения, прекратившего проведение испытания атомных взрывов. Лидер нации, закрывший своим указом Семипалатинский полигон, инициировавший вывод из страны мощного ядерного арсенала.
Полигон умолк. Шведские академики этого пока не заметили. И к примеру, в 1992 году присудили премию мира некой Джоди Уильямс «За работу по запрещению и ликвидацию противопехотных мин». Дело благое, ничего не скажешь. Но мины против атомной бомбы явно проигрывают. А американского президента Барака Абаму в 2009-м и вовсе авансом наградили. Отработал ли он аванс, развязав несколько войн, потом мало кого интересовало.
…Полигон ядерных испытаний молчит. А история его закрытия испытывает нас: все ли мы помним, все правильно оцениваем и ценим?
Григорий ДИЛЬДЯЕВ
