Сколько денег теряет Казахстан в период пандемии?
ТОТАЛЬНОЕ ТОРМОЖЕНИЕ МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ В РЕЗУЛЬТАТЕ КОВИДОКРИЗИ - СА ОЖИДАЕМО ПРИВЕЛО К РЕЦЕССИИ. ВАЖНО ОТМЕТИТЬ, ЧТО ЕЕ ПРИЗНАКИ, СО ВСЕЙ ОЧЕВИДНОСТЬЮ, ФИКСИРУЮТСЯ ЧЕРЕЗ ПАДЕНИЕ ВВП. [газетная статья]
ОСТРЫЙ УГОЛ ПАДЕНИЯ
Так, в самой показательной с точки зрения статистики стране, как США, где данные о состоянии экономики точнее, чем показатели электронных градусников, ибо они напрямую влияют на мировой фондовый рынок, зафиксировано крупнейшее падение валового продукта в истории. Для сравнения, в обозримой ретроспективе самое серьезное сокращение ВВП отмечалось в 2008 году. Тогда весь мир сотрясал кризис ликвидности и в Америке упали два крупнейших инвестиционных банка. В Казахстан после нескольких лет существенного роста не только прошел через девальвацию, но на десятилетие лишился доступа на внешние рынки, так как не справился полноценно со своими внешними обязательствами.
Следующие моменты незначительного падения ВВП США случились в 2011 и 2015 годах. Казахстан отреагировал на них куда более существенным и кризисами и девальвациями. Конечно, помимо отрицательного влияния американской экономики были и другие серьезные проблемы, причем локального характера. Но не заметить взаимосвязь и цикличность данных процессов – значит игнорировать возможные факторы влияния.
Но вернемся в 2020 год. ВВП США провалился почти на 30%. По факту – это как сложить последствия первой и второй мировых войн и сжать их в полгода. Полный паралич сферы облуживания, развлечения, туризма, существенное сокращение потребления. Все это зафиксировано в опубликованных отчетах.
При этом в Казахстане классические механизмы оценки экономической ситуации никогда не работали корректно. Так, министр национальной экономики Руслан Даленов буквально на днях рассказал, что ковид мы, судя по всему, перенесли в легкой, можно даже сказать, бессимптомной форме: «По оперативным данным, ВВП снизился на 2,9%, годовая инфляция составит 7,1%». Положительные темпы роста, по его словам, отмечаются в строительстве, информации и связи, сельском хозяйстве и обрабатывающей промышленности, но снижение зафиксировано в транспорте, торговле, научной и технической деятельности, обрабатывающей промышленности.
Кредитование экономики в целом, по сравнению с началом года, увеличилось на 3,5%, субъектов малого предпринимательства – на 5,9%.
В ОЖИДАНИИ СПРОСА
Да, с точки зрения приведенных цифр – вроде и не подкопаешься. «Произошло ускорение роста в отраслях обрабатывающей промышленности. Фармацевтика ускорилась до 40%, легкая промышленность – до 16%, машиностроение – до 17%, автомобилестроение – до 54%».
Такие процентные показатели способны математически нивелировать любые данные, только вот в натуральном выражении подросшие «в цифрах» отрасли существенно не влияют на ситуацию. Подумайте сами: когда в стране уже более полугода в полной мере не работает сфера обслуживания, развлечений, которая является существенной частью экономического оборота, когда сократилось потребление, а на мировом рынке нет спроса на нефть, наш основной экспортный товар, то как-то сомнительно воспринимаются все эти проценты роста.
Но очевидно, что власти традиционно надеются на рост спроса на нефть в мире. Хотя и сейчас ее цена чрезмерно высока и существует только благодаря картельному сговору производителей, создающим искусственный дефицит.
Председатель Нацбанка Ерболат Досаев вынужденно это констатирует: «На товарных рынках к концу октября наблюдалось падение на фоне обсуждения введения локдаунов во Франции и Германии. В целом на Европу приходится 20% мирового потребления нефти. Если к Франции и Германии присоединятся другие европейские страны в ноябре и декабре, то добыча нефти снова может превысить спрос».
Рынок иногда подогревают хорошие новости с полей фармацевтических баталий. Появление вакцины от коронавируса дает поддержку нисходящему тренду, но это неустойчивый костыль. Скоро начнут подводить результаты финансового года, вот тогда может начаться так называемый «обратный отсчет». Ведь уже сегодня можно фиксировать колоссальные убытки по всем направлениям хозяйственной деятельности в мире: от села до космоса. Новости о банкротствах поступают чаще, чем когда-либо ранее в мировой истории. Об убытках заговорили даже те, кто всегда был в прибыли.
Благо, у части казахстанского истеблишмента срабатывает чувство самосохранения. Постепенно позитивные настроения во властных коридорах сменяются хотя бы озабоченностью. Приходит осознание, что текущий кризис – это только предзнаменование, и потушить пожар пачками денег уже не получится, их может просто не хватить. А что ждать от реального кризиса, который начнется уже после завершения локдаунов, то есть возвращения экономики из карантина?
Если говорить о дне сегодняшнем, то что мы имеем? Падающий спрос, сокращение экспорта, отрицательный платежный баланс… И вот мы уже проедаем накопленный за «тучные» годы «жирок». Тот же Досаев на заседании правительства сообщил: «По предварительным данным, золотовалютные резервы Нацбанка за октябрь снизились на 200 млн долларов – до 33,6 млрд долларов, преимущественно за счет выплаты госдолга и проведения интервенций. Активы Нацфонда составили 56,3 млрд долларов, сократившись за месяц на 1 миллиард».
И если ЗВР номинально за год все же вырос, и это получилось за счет роста цен на желтый металл, то Нацфонд стремительно сокращается. Если учесть, что на начало года он оценивался в 61,7 млрд долл., то сейчас там на 5 млрд меньше. И это притом, что Досаев умалчивает о росте внутреннего долга, а ведь правительство активно занимает на внутреннем рынке.
Министерство финансов, институты развития выпускают облигации на сотни миллиардов тенге и продают их либо пенсионному фонду, либо сами себе, раздувая пузырь обязательств, причем очень дорогих в обслуживании и тем самым просто перекладывая бремя кризиса на будущее.
ЦЕНА КОРОНАПАУЗЫ
Есть хороший индикатор, который позволяет делать более точные выводы о состоянии дел. Буквально на днях Марат Султангазиев, глава комитета госдоходов, озвучил, что за девять месяцев сокращение налоговых поступлений оценивается в 1 трлн тенге. С учетом того, что средняя налоговая нагрузка на одного налогоплательщика у нас составляет около 10%, можно предположить, что из оборота выпало около 10 трлн тенге.
Но это только наблюдаемый сектор, который оценивается в 30-40% от экономики в целом. Таким образом, можно предположить, что цена «коронопаузы» – минус 25 трлн тенге. Если вспомнить, что ВВП Казахстана около 75 трлн тенге, то наши потери вполне сопоставимы с потерями США.
И потом, невозможно же расти только за счет накрутки показателей и игр в «статистические салки», с помощью которых рассказывать, что казахстанцы живут лучше и лучше? Здесь уместно вспомнить июльское скандальное заявление главы счетного комитета Натальи Годуновой. Тогда она четко показала источник этой «лучшей жизни» – кредиты.
То есть, многие наши сограждане дружно продают свои будущие доходы с дисконтом. При том, что структура трат свидетельствует о стремительном обнищании нации. Так, половину своих доходов люди тратят на продукты.
«Реальные доходы населения возросли на 5,5%. Однако в расходах населения увеличилась доля продовольственных товаров – до 50%. В развитых странах этот показатель составляет порядка 10%. В России и Беларуси эти цифры не превышают трети расходов граждан», – констатировала Наталья Годунова.
И по ее словам, улучшение уровня жизни обеспечивается преимущественно за счет кредитования. Так, в 2019 году рост потребительских кредитов опережал рост номинальных доходов населения почти на 15%.
Но с чем везет властям Казахстана, так это с ситуацией на валютном рынке. Сейчас в соотношении курсов валют не отыгрываются негативные сценарии лишь потому, что правительство активно тратит деньги на поддержание ВВП. При том что форточка потребления практически закрыта и у населения простонет потребности в валюте.
НАШ ПАРОВОЗ – КУДА ЛЕТИТ?
Международная торговля, включая реализацию товаров широкого потребления, фактически «валяется на полу». Незначительное исключение составляет продуктовый рынок, но он так же сжался за счет снижения активности со стороны HoReCA (организации, которые так или иначе причастны к оказанию услуг или продаже товаров в сфере гостеприимства).
При таком низком спросе властям все же удается сдерживать инфляцию и не допускать сильных колебаний курса. Помогают и существенные интервенции. При этом основной источник стабильности доллара, как ни странно, это рубль, его курсом компенсируют волатильность. Наблюдательные люди давно заметили, что при сохранении паритета «доллар – тенге» активно гуляет соотношение «тенге – рубль».
А ведь сам доллар пока дружелюбен к развивающимся странам. Индекс USDX сегодня равен 92,6 (он показывает отношение доллара США к корзине из шестиосновных валют). Тогда как, например, в марте, на пике первой волны пандемии он был 103,6. По факту Америка также испытывает кризис. Там помимо коронавируса еще и выборы. Но все это пройдет и доллар попытается вернуть себе былой напор вновь подняться к среднестатистическому показателю в 101-102. Вот тогда нас ждет сюрприз.
Сегодня экономика Казахстана держится за счет вливаний государства, дешевого доллара, а также из-за замедления в экономике. Вера в тенге поддерживается путем колоссальных интервенций со стороны государства и политики дедолларизации экономики. Проще говоря, власти жгут деньги вагонами, лишь бы граждане верили во всесильность национальной валюты. Это помогает поддерживать миф о стабильности ВВП, хотя вместо этого нужно готовиться к удару.
Ситуация выглядит так: наш паровоз и весь состав вылетел со взорванного моста и летит в пропасть. Машинист при этом создает ощущение у пассажиров, что все хорошо, продолжая сними общаться через связь и проводников, а истопник продолжает накидывать уголь в топку. Результат очевиден. Нашей скорости изначально не хватит для того, чтобы перепрыгнуть через пропасть, как у европейцев или у США. Так что нужно готовиться к столкновению с землей, хотя и создается ощущение, что мы парим над бездной.
Денис КРИВОШЕЕВ
