Как смерть становится точкой отсчёта для жизни.
Трансплантация органов начиналась с экспериментов над животными четыре столетия назад. В 1933 года в Советском Союзе доктор Юрий Вороной первым в мире заменил человеку поражённую почку донорской. Впервые пересадку печени от посмертного донора провёл в Америке в 1963 Томас Старлз. Сенсацией мирового уровня стала выполненная в 1967 году южноафриканским кардиохирургом Кристианом Барнардом пересадка сердца. С тех пор трансплантация превратилась в одну из самых перспективных областей медицинской науки и практики, собрав воедино их новейшие достижения, опираясь на совокупность высоких медицинских технологий. И в одну из самых дискуссионных.
Об этом наша беседа с Болатбеком Баймахановым, доктором медицинских наук, профессором, главным трансплантологом Казахстана, членом Всемирной ассоциации хирургов-гепатологов, председателем правления АО «Национальный научный центр хирургии им. А.Н. Сызганова».
Шанс налицо
– Болатбек Бимендеевич, бог, как известно, создал человека без запчастей. Возможно, полагаясь на наше великодушное отношение друг к другу. Но разве пересадка органа не сопряжена для живого донора с большим риском?
– Во -первых, это его добровольное и осознанное решение. Во-вторых, не факт, что оно непременно реализуется. Основное правило – не нанести вред здоровью человека, пожелавшему спасти ближнего. Проводится тщательная селекция по многим критериям. Примерно в 60% в силу ряда анатомических особенностей, наличия противопоказаний по возрасту, состоянию здоровья, наконец, биологической несовместимости возможность стать донором отпадает.
Все эти моменты потенциальному донору скрупулёзно и в подробностях врачи, на которых ложится двойная ответственность, сообщают.
Буквально накануне нашего разговора мы провели трансплантацию 70 процентов печени живого донора 35-летней женщине. Иным способом спасти её жизнь не представлялось возможным. Без ложной скромности скажу, что операции такого рода являются сложнейшими, и наша команда в этом отношении входит в десятку лучших в мире.
– С почками ситуация проще?
– У страдающих тяжёлыми нефрологическими заболеваниями есть альтернатива, они могут годами находиться на гемодиализе в ожидании пересадки. В отношении печени никаких методов поддержки жизнедеятельности при декомпенсации органа, к сожалению, не существует, и остаток жизни исчисляется днями. Трансплантация – единственный радикальный метод спасения больных с терминальной стадией хронических диффузных болезней печени, приводящих к циррозу. При некоторых формах злокачественных и доброкачественных её опухолей у взрослых и детей. При паразитарных заболеваниях органа и острой печеночной недостаточности, связанной с отравлениями ядами, лекарствами, БАДами… Такие диагнозы являются абсолютным показанием для трансплантации в связи с риском летального исхода у 100% больных. В условиях полного отсутствия или недостаточного развития посмертного донорства во имя спасения больных мы вынуждены заниматься очень сложным и ответственным разделом трансплантологии – пересадкой органов от живого донора, как правило родственника.
Почувствуйте разницу!
– Поэтому люди и устремляются за помощью, скажем, в Минск?
– Причина стагнации отечественной трансплантологии, повторюсь, не в отсутствии профессионалов, с ними как раз полный порядок. При недостатке живых доноров общество пронизывает неприятие самой идеи посмертного донорства. К тому же действующее законодательство подрубает под корень альфу и омегу нашей отрасли. Оно предусматривает презумпцию несогласия, означающую запрет использовать после кончины части организма в медицинских целях, если при жизни человек не оформил на то разрешения. Но даже презумпция согласия, действовавшая до внесения четыре года назад поправок в Кодекс о здоровье РК, положения не спасала. Хотя по ней отсутствие личного запрета автоматически означало допуск к посмертному забору органов. Тем не менее, опасаясь скандала, врачи были вынуждены обращаться за разрешением к родственникам покойного. Вот и представьте, люди и так в горе, эмоции зашкаливают… Их ответ, а то и крайнее возмущение очевидны.
– Как же выходить из положения?
В Испании на миллион жителей приходится до 48 посмертных доноров. А в Казахстане их 0,1%. Разница в 480 раз не лучшим образом характеризует состояние нашего общества, его просвещённость, эмпатию к ближнему.
– Используя опыт других стран, благодаря которому ежегодно происходит спасение тысяч жизней. Во всем мире есть специальный электронный регистр согласия или отказа. При получении паспорта, водительской лицензии человек подтверждает своё согласие на посмертное донорство либо отказ. Жизнь большая, он всегда может изменить решение в ту или другую сторону. Это взвешенный и цивилизованный подход. Притом в Испании, к примеру, на миллион жителей приходится до 48 посмертных доноров. А в Казахстане их 0,1%. Разница в 480 раз не лучшим образом характеризует состояние нашего общества, его просвещённость, эмпатию к ближнему. Не стоит искать объяснения в религиозных традициях основных конфессий страны – ислама и христианства. Они-то как раз ратуют за спасение жизней своих прихожан, если, конечно, речь не идёт о коммерциализации процесса.
Неразбериха в умах
– Но согласитесь, присутствует опасение, что кому-то в белом халате захочется преждевременно выключить систему жизнеобеспечения у парня, разбившегося в автомобильной аварии?
– Это всё из области досужих вымыслов, примитивные страшилки. Реанимация продолжается до тех пор, пока дважды комиссионно не будет констатирована смерть головного мозга, приравненная к летальному исходу. Это определяется с помощью специального высокоточного оборудования, которое безошибочно подтверждает случившееся. Проводимая медицинская помощь никоим образом не зависит от того, станет данный пациент посмертным донором или нет. В Астане есть специальный центр, распределяющий органы в порядке очередности, согласно листу ожидания. Никто заранее не знает, кто будет новым реципиентом, потому подозрение в преступной заинтересованности реаниматологов абсолютно беспочвенно.
– А истории про чёрных трансплантологов?
– Из той же серии. Практически полсотни врачей участвуют в одной трансплантации, представить, что все они связаны некоей криминальной договорённостью, просто невозможно. Такие многочасовые операции осуществляются только в государственных медицинских учреждениях. Неразбериха в этом вопросе в умах соотечественников, конечно, вызывает беспокойство. Живём в просвещённое время, цифровизация, искусственный интеллект, а сознание у некоторых людей порой сумеречное. Горько, что прозрение наступает лишь при соприкосновении с собственной бедой.
Один пишем, шесть в уме…
– Какими же мерами можно развернуть мнение социума на 180 градусов?
– Душеспасительные беседы и увещевания, чем мы с коллегами занимаемся не один десяток лет, малодейственны. Больные, среди которых очень много молодых, продолжают погибать, не получив необходимой радикальной помощи. В маленькой Белоруссии в год производится до полутысячи трансплантаций благодаря посмертному донорству, у нас их считанные единицы. Резко улучшилось положение в этом плане в России, хотя ещё недавно было аналогично нашему. Нужна политическая воля, чтобы с непременным участием профессионалов и авторитетных экспертов привести медицинское законодательство Казахстана в соответствие с международными нормами. Вдумайтесь: ежегодно в стране только в автокатастрофах погибает более тысячи сограждан. Определённая часть этого ужасающего количества состоит из жертв, каждая из которых посмертно могла бы спасти жизни пяти-шести безнадёжно больных, включая детей. Трансплантация опирается на доказательную медицину, и её высокая эффективность неоспорима, когда бесполезно использовать другие методы лечения.
– В какую сумму обходится казахстанскому пациенту операция по пересадке органа?
– Финансовые расходы государство в полном объёме берёт на себя, включая пожизненное обеспечение пациента всеми необходимыми препаратами. В этом отношении мы единственные на пространстве СНГ. Кстати, из стран Центральной Азии мы первыми начали заниматься трансплантологией и пока остаёмся лидерами в регионе. Философская мысль, высказанная на рассвете цивилизации, что человек – мерило всех вещей, не подлежит пересмотру. Как и бесценность его жизни.
Кстати
Казахстанские кардиохирурги разработали устройство, которое поддерживает жизнеспособность органов для трансплантации в течение суток, сообщила пресс-служба Министерства здравоохранения РК
Специалисты разрабатывают технологии для сохранения бьющегося сердца, а также дышащих легких и функционирующей печени. В будущем планируется расширение на почки. Орган можно будет сохранять в жизнеспособном состоянии минимум 24 часа. На данный момент только одно устройство американской компании TransMedics обеспечивает безопасное и эффективное сохранение жизнеспособности донорских органов.
«Главное отличие нашего устройства от американского в том, что оно подразумевает более длительную поддержку для изолированного органа, и в отличие от американского аналога в нашей системе предусмотрено лечение органа на протяжении всего периода сохранения жизнедеятельности вне организма», – говорит директор клинического академического департамента «Кардиохирургия» корпоративного фонда University Medical Center Тимур Лесбеков.
Кардиохирург добавил, что с помощью ультразвукового исследования и внутрисосудистого обследования артерий, питающих сердце, можно оценить состояние донорского органа и убедиться в его сохранности. По словам Лесбекова, такие методы позволяет исключить риск отторжения или дисфункции трансплантата, обеспечивая безопасность для реципиента.
РИА «Новости»
Светлана СИНИЦКАЯ
