Вдохновение легендарного акына направляла его вера
ТЕМА «ЖАМБЫЛ И РЕЛИГИЯ» В СОВЕТСКОЕ ВРЕМЯ БЫЛА ЗАКРЫТА. В ГОД 175-ЛЕТИЯ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ВЕЛИКОГО АКЫНА МЫ РЕШИЛИ РАССКАЗАТЬ ОБ ЭТОЙ СТОРОНЕ ЕГО ЖИЗНИ. АЛМАТИНСКИЙ АВТОР ИСМАИЛЖАН ИМИНОВ ПРЕДОСТАВИЛ НАМ ВОСПОМИНАНИЯ СВОЕГО ОТЦА АБДЫКАДЫРА-КАРИ ИМИНОВА. [газетная статья]
БЛАГОСЛОВЕНИЕ АКЫНА
«Один из руководителей совхоза «Политотдел» был сородичем Жамбыла, именно у него я познакомился с акыном. Жамбылу, наверное, рассказывали обо мне, что, мол, здесь живет и работает верующий юноша. Он решил поговорить со мной. Меня пригласили к нему.
Я зашел и увидел человека среднего роста, с бородой, одетого в чапан, на голове была тюбетейка. Таких стариков в те годы было немало. Но что-то меня поразило в нем. Это были его глаза. Они внимательно смотрели на меня, в них я увидел ум и печаль, которые приходят к мудрым людям с годами.
– Как тебя зовут? Откуда ты родом, сынок? – спросил он с улыбкой.
– Зовут меня Абдыкадыр, родился и вырос я в городе Кашгар. Родину был вынужден покинуть в апреле 1934 года, – ответил я.
Я, конечно, слышал о Жамбыле. И мне было приятно с ним познакомиться. В тот первый день нашего знакомства больше говорил я, Жакен внимательно слушал. Он лишь изредка задавал вопросы. Я кратко рассказал о своем родном городе, родителях, учебе, восстании уйгуров. Но больше всего, конечно, говорил о религии. Мы были люди разных поколений, национальностей, судеб, но нас объединяла великая вера в Аллаха. Только беззаветно верующий человек в те годы мог открыто читать намаз. Жакен хорошо знал Коран, глаза его помолодели, когда он прочитал первую суру «Аль-Фатиха» из священной книги.
Эта первая встреча сделала нас родными и близкими людьми. Он с отеческой заботой отнесся к моей тяжелой судьбе, меня благословил и пригласил к себе. Так я оказался в Кастекском (ныне Жамбылском) районе Алма-Атинской области.
Акын вырос в религиозной семье, дядя его Тайты дважды совершил хадж. Жамбыл всю жизнь читал намаз, соблюдал мусульманские обряды. Он часами любил слушать, как я читаю Коран, многие суры я переводил на казахский язык, комментировал. Иногда я читал наизусть стихи моих любимых поэтов Алишера Навои, Молла Билала, Абая и Габдуллы Тукая. В народе меня уважительно называли «мулла Жамбыла» или «мальчик-мулла». Дома у Жамбыла я познакомился со многими писателями, деятелями культуры и искусства.
ВОЛШЕБНАЯ ТРОСТЬ
Летом 1939 года неожиданно за мной приехали из районного НКВД и увезли в Узун-Агач. Дома сделали обыск, забрали Коран, изданный в Казани в XIX веке, книгу, подаренную Сакеном Сейфуллиным, и другую литературу.
Неприятная весть быстро дошла до Жамбыла. Акын приехал в Узун-Агач на своей машине, не заходя в административное здание НКВД, стал стучать тростью по входной двери. Вскоре вышли почти все сотрудники, которые находились в здании. Вышел и начальник. Очевидцы рассказывали мне, что акын ударил его тростью и потребовал, чтобы меня немедленно освободили. Начальник объяснил, что от моей супруги поступило заявление, что я веду религиозную пропаганду, храню мусульманскую литературу, и он вынужден был меня арестовать. Жамбыл попросил показать ему этот донос и здесь же его порвал. Меня освободили, лично в руки акына передали мои книги. Почти все эти книги я сохранил до сих пор.
После начала Великой Отечественной войны отношение к религии стало меняться. У нас сформировалась группа, человек 250, беззаветно верующих. В группе были в основном жители сел Каргалы и Майбулак. Жамбыл часто посещал эти села, бывал в семьях этих людей, по-отечески относился к ним. Эти простые и добрые люди всегда чувствовали его поддержку.
В Каргалах находилась мечеть, построенная в 1886 году на средства волостного правителя Сата Ниязбекулы. После революции в здании располагалась школа. Акын, конечно, знал об этой мечети. Мы мечтали вновь там открыть мечеть. В 1943–1944 гг. Сталин ослабил давление на религию. В это время Жамбыл поехал в Алма-Ату на прием к Жумабаю Шаяхметову и добился, чтобы мечеть открылась вновь. По его личной рекомендации первым имамом стал я. Эта была первая религиозная община, официально зарегистрированная на территории Казахстана. Уже после нас зарегистрировались мечети Алма-Аты и Семипалатинска. На ее открытии был Жамбыл, он стал часто бывать в ней, совершая жума-намаз.
ПОСЛЕДНЯЯ ПРОСЬБА
Я хорошо помню кудай тамак, который дал Жамбыл перед отправкой своего сына Алгадая на фронт, которого мы все провожали в столицу республики, куда он поехал на своей собственной лошади, чтобы сражаться на фронте в кавалерии Красной Армии. В годы войны жырау тяжело переживал гибель своего сына и многочисленные жертвы всего советского народа. Тогда он написал, наверное, свои лучшие стихи, посвященные войне. Но это была лишь видимая сторона жизни акына, а на самом деле он еще больше ушел в религию. Много молился, размышлял о жизни и смерти, о вечности. Подолгу рассказывал мне о своем детстве, об отце Жабае.
Жамбыл, к сожалению, стал чаще болеть. Болезнь обострилась весной 1945 года. В это время он часто мне говорил: «Когда я умру, обряд жаназы совершишь ты. Об этом я сказал Ж. Шаяхметову, С. Муканову и своим близким родственникам».
17 июня тяжелобольного Жамбыла увезли в Алма-Ату в больницу. 22 июня 1945 г. Жамбыл скончался. Эту тяжелую весть мне лично передал водитель Жамбыла – Нагашыбек.
23-24 июня с Жамбылом люди прощались в Алма-Ате, в Театре оперы и балета, а 24 июня, после обеда, его тело привезли в аул. В тот же день вечером Сабит Муканов сказал мне: «Абеке, мы оба знаем, что Жамбыл завещал вам совершить обряд жаназы. Выполните последнюю волю акына. Об этом знает Шаяхметов».
Во всем мне помогал известный религиозный деятель из Алма-Аты Шарип хаджа. Я присутствовал, когда обмывали тело акына сородичи. 25 июня в старом доме акына я тайно совершил обряд жаназы. После похорон на могиле акына первым Коран прочитал Шарип хаджа, вторым я. Тысячи людей провожали в последний путь акына. Мы все прекрасно понимали, что хороним гордость и славу Казахстана».
Абдыкадыр ИМИНОВ
