В Национальной библиотеке РК состоялась презентация новой книги «Так было…» известного казахстанского поэта, ученого и общественно-политического деятеля Олжаса Сулейменова. В издании собраны воспоминания о ключевых событиях биографии автора, встречах и дружбе с историческими персонами, светлых и трагических страницах истории ХХ – начала XXI веков. После торжественной презентации корреспондент «АиФ» побеседовал с виновником торжества [газетная статья].
ТВОРЧЕСКИЙ ПРОТЕСТ
– Олжас Омарович, вышла ваша первая книга воспоминаний «Так было...». Почему вы выбрали такое название и что оно значит?
– Потому что содержание этой книги и ее названия – десятилетия, которые пока не нашли настоящего отражения в книгах писателей. Пройдя изломанный революциями, войнами, голодом, репрессиями ХХ век, мы вступили в растерянный XXI, в котором завершается его первое тридцатилетие, время неуверенных проб. Зная об этом, я назвал книгу «Так было…». Потому что за эти годы было много неоправданных, ложных слов о прошедших периодах. И такая картина сложилась в умах целого поколения. Попытка истинного открытия этого времени была сделана в книге «Так было…». Как протест против той небыли, которой наполнены некоторые книги и правительственные документы.
– Вы предвосхищаете закономерный вопрос, который возникает, если прочесть ваши интервью, в которых ещё с конца 1990-х годов вы говорили журналистам о планах подготовить книгу мемуаров. И сейчас, в конце 2023 года, вы всё-таки издали такую книгу.
– Потому что о другом мне нечего писать, к сожалению. Пока. Поэтому я занялся описанием собственного опыта жизни в советском, постсоветском Казахстане и мировой действительности.
– В этой книге вы описываете ваши дружбы и встречи с великими историческими деятелями ХХ века, поэтами и политиками. Ваша жизнь необычайно богата невероятными событиями, каждое из которых – история, дополняющая биографию человечества. Вероятно, вы – первый и единственный казах с такой насыщенной биографией. Какие главные уроки ваши читатели, для которых вы – легенда, должны извлечь из этой книги, где вы предварительно обобщили опыт своего жизнетворчества?
– Трудно указать главу, которую нужно прочесть обязательно всем. В книгу не вместить прожитую жизнь. Все встречи и дороги, по которым шел. О многом не успел рассказать. Жаль, что всего не рассказал и о Нельсоне Манделе. А ведь его пример подсказал нам идею народного конгресса и сближения культур. В 1990-м я встречался с ним на стадионе Уэмбли в Лондоне. Он только вышел из тюрьмы, где провел 27 лет, и все эти годы из тюрьмы руководил своей партией – Африканский национальный конгресс. Партия стремилась объединить тысячи племен Африки в единую нацию, и примером этого служил для Манделы опыт Советского Союза, создавшего из множества неблизкородственных народов единую нацию – советский народ. Так мне объяснил Мандела при встрече в Йоханнесбурге весной 1991 года, куда я прилетел по поручению Верховного Совета СССР и комитета по присуждению Международной Ленинской премии, членом которого я состоял. Мандела пообещал прилететь в Москву сразу после предстоящего полета в Северную Европу (был нарасхват). Но так и не прилетел. В Норвегии, куда тогда собирался, его наградили Нобелевской премией мира, и Ленинская, конечно, не монтировалась рядом. Отговорили. Но Африканский национальный конгресс продолжал работать, утверждая в сознании племен идею взаимозависимости африканских народностей, подсказанную Советским Союзом.
Не успел рассказать и о палестинских поэтах, с которыми общались тесно, и об атмосфере в послевоенной Алма-Ате. Как жил в домике возле крепостного вала с дядей Фазылом и Артыком, вернувшимися с фронта один майором, второй капитаном, с тетей Сарвар, работавшей в Верховном суде нашей республики, и дядей Турсуном, который был ненамного старше меня и больше походил на моего брата. О том, как учился самостоятельно извлекать уроки.
Если оценивать мою книгу сейчас, следует признать, что она больше похожа на научный текст, чем на воспоминания. Там исследовано много исторических периодов и много фраз, которые нужно читать с напряжением. Не для широкого читателя она, а для образованного. Кто он? Может быть, книга и выберет такого читателя.
Я торопился огласить некоторые свои лингвистические открытия и заручиться поддержкой этого читателя. Научный и разговорный языки смешиваются, потому что я не нашел собеседников ни в одной академии наук. Мои идеи выражены в книгах «Язык письма», «Тюрки в доистории», «Код слова» и других, которые не получили даже отрицательных откликов ученых. Поэтому я вместил их в свои воспоминания.
ТОЛЬКО ПРАВДА, БЕЗ КАПЛИ ЛЖИ
– Завершая главу «О Кунаеве и его времени» и описывая эпизод влияния «одного процента» на приход к власти Горбачёва, который Кунаев не вставил в свою книгу воспоминаний, вы пишете: «жанр мемуаров предъявляет особые требования к автопортрету». В своей книге «Так было…» вы предельно откровенны, как написали однажды в стихотворении «Но людям я не лгал, хотя и мог…». Как вы думаете, историческая правда всегда необходима людям или порой им легче жить в своём мире, не потревоженным историческими фактами? Как писал Пушкин, «я сам обманываться рад…».
– В наших условиях было очень трудно называть эти факты правдиво. Мы старались каким-то образом изложить факты так, чтобы они наводили на правду. И не всегда были откровенны. Но мемуары – это произведение правды. Только правды и никакой лжи. Даже если дело касается такого дорогого для меня человека, как Димаш Ахмедович Кунаев, которому я всегда благодарен. Потому что его ошибка стоила очень дорого для народов нашей страны и мира. Из-за этой ошибки пришел к власти никому не известный деятель с юга России – Горбачев, при правлении которого развалился СССР, а социализм был заменен на базарный капитализм, больше похожий на рыночный феодализм. И плановая экономика превратилась в клановую. А все только потому, что он когда-то поверил в ложь секретаря алма-атинского обкома о Месяце: «Валентин Карпович сказал, что Зухра Шариповна в республике – завкадрами». Вот что особенно влияет на руководящих товарищей – кто что сказал. А надо было позвать его и спросить: ты говорил об этом? Но у Кунаева был не такой характер.
Почему я не сказал об этом в то время? Думаю, это обстоятельство можно понять. Иногда откликаешься от воспоминаний на происходящее сейчас. Теперь нас 20 миллионов. Недавно прочел об этом в «Вечёрке» («Алматы ақшамы»). В начале независимости было 16 миллионов. Теперь мы так искренне и откровенно радуемся этой новой цифре (по крайней мере судя по газетам), что я вспомнил еще об одной. За день до этого президент Токаев подписал соглашение о безвизовом режиме между 20-миллионнымнаселением Казахстана и 1,5-миллиардным населением Китая.
Наша территория занимает девятое место по площади, которая теперь, конечно, ждет новые трудовые коллективы на своих просторах. Эти коллективы могут прийти в виде туристов без виз. Об этом не подумали. И поэтому восклицания «Двадцать миллионов!» несколько утрачивают значение, когда рядом – полтора миллиарда.
В советский период у казахов так и не сформировался рабочий класс. Все стройки и заводы были возведены в основном не казахскими руками. И это сказывается до сих пор. После 1991 года не старались создавать перерабатывающие предприятия, то есть места, где воспитывается рабочий класс. Все предприятия были разрушены. Продолжается политика «продал – получил процент». Это жалкая и очень опасная экономика. И об этом нужно говорить откровенно. А без рабочего класса нации не бывает, только национальность. Это не только воспоминания, но и отклик на происходящее в стране даже сутки или час назад.
– Вечная тема «Поэт и власть» нашла свое отражение в вашей книге и воплотилась в вашей жизни. У вас есть несколько совершенно разных моделей взаимодействия с властью, с руководителем страны. Самые запоминающиеся: вы и Кунаев: модель взаимозависимого диалога и помощи в трудные часы; вы и Эльчибей, которого вы спасли в 1990 году, но когда в 1993-м вы попросили его сохранить жизни пленённым солдатам, он не прислушался и лишился президентского поста через несколько дней; вы и Назарбаев, который то прислушивался, то авторитарно замыкался, отправив вас послом в Италию. Не могли бы вы подытожить свой опыт взаимодействия с властью?
– Власть не была избираема народом и мной, в частности. Поэтому я не чувствовал этого понятия – «власть имущие». И продолжал относиться категорически (положительно или отрицательно) в оценке деятельности руководителей страны, которых за нашу историю было немного.
Кунаев остался как лучший пример в этом ряду. Но и он несколько раз допускал оплошности, о чем я уже сказал. Я не избегал встреч с властью, а некоторые даже инициировал. Власти обязательно нужен диалог, иначе организм начинает управляться мозгом только с одним полушарием. А это тупик. Возможно, мои отношения с руководителями стран и мои оценки власти надо было выразить более подробно, решительно и правдиво в книге «Так было…».
НА ОБРЫВЕ
– Мне кажется, в этой книге вы, исходя из личных наблюдений и воспоминаний, дали портреты практически всех крупных политиков ХХ века: Сталина, Хрущева, Брежнева, Кунаева, Гейдара Алиева, Горбачева, даже попутно Ельцина и других. Получилась целая галерея портретов, живые штрихи к которым, сделанные вами, глубже объясняют историю ХХ века.
– Хотя я такой целью не задавался. Но они уже в прозе истории нашей страны, поэтому такое отношение было неизбежным.
– Книга написана очень увлекательно. В ней сочетается внимание к деталям, дополняющим широкие мазки глобальной истории, в которой вам довелось участвовать, и глубокие философские обобщения – советы нашему народу и человечеству, которое, как вы пишете, «стоит перед неожиданным концом этого мира, на пороге будущего, которое может не наступить, если вовремя не спохватиться»…
– На пороге или, скорее, на обрыве…
– Поэтам дано предвидеть будущее. Удастся ли нам сейчас создать это будущее и избежать конца?
– Удастся. Это, я думаю, основная цель происходящего в нашем странном мире, который то подходит к обрыву, то на шаг отступает. Конечно, мы все хотели бы, чтобы отступление от обрыва продолжало быть постоянным и обрело направленное будущее. Чтобы отступали не назад, вслепую, и не в прошлое, с которым еще надо разобраться.
– А если отступать, то только вверх.
– Точно. У меня есть такая строчка: «А если отступать, то только вверх!». Вот такую судьбу и политику человечества я предвижу и желаю. Иначе разразится третья мировая, которая станет последней
КСТАТИ
Выдающийся казахстанский поэт, известный во всем мире не только своим литературным талантом, но и историко-лингвистическими исследованиями, планирует выпустить в свет еще один шедевр. Он начал писать новую книгу под рабочим названием «Маршруты будущего». Главы из этой книги будут опубликованы в издании «АиФ Казахстан». Так что следите за публикациями!
Игорь КРУПКО
