В Алматы презентован новый фильм «Кочующие в мирах».
Документальный фильм может быть не только смысловым и конкретным, но и красивым. Это доказал поэт, режиссёр и сценарист Бахыт Каирбеков, который на днях презентовал в Almaty Theatre вместе со своей командой новый фильм «Кочующие в мирах».
Когда поэт берется за создание документального фильма, получается нечто большее. Мы ощутили это еще в 2004 году, когда «АиФ Казахстан» участвовал в проекте Бахыта Каирбекова «Девятая территория мира», посвященном различным областям Казахстана.
В основе нового кинопроекта «Кочующие в мирах» древнейший из известных эпосов «О всевидавшем», дошедший до нас благодаря открытию и расшифровке клинописи Шумера. Главные герои эпоса царь Гильгамеш и житель степей Энкиду воплощают оседлую и кочевую культуры. После жестокого противостояния они становятся близкими друзьями. В новой интерпретации эпоса автор картины видит символы и образы, присущие кочевникам Великой степи. В богато визуализированном фильме рассказывается о попытке братания культур – оседлой и кочевой. И в этом прочтении эпос – гимн дружбе, в которой ключевую роль сыграл именно Энкиду, «рожденный в степи».
Миллион за съёмку юрты
Процесс создания фильма проходил в самой экстремальной для кочевников среде – пустыне, где температура иной раз достигала плюс 50 градусов. Об этом нам рассказала продюсер фильма Айгуль Черендинова.
– Айгуль, кому пришла идея переместить съёмочную группы в Иорданию?
– Во время обсуждения проекта, еще в самом начале Бахыт Гафуович робко высказал мысль о том, что шумерскую историю лучше всего экранизировать в Петре. Он был там в туристической поездке, и древний город его очень впечатлил. Бахыт привез оттуда множество снимков, и, вооружившись ими, мы поехали на Чарын в попытке найти что-то визуально близкое. Но режиссера это не удовлетворило. Проведение сьемок в одном из самых топовых туристических мест казалось нереальной задачей. Мы рискнули привлечь в качестве локейшен-менеджера Алия Баукенову, тревел-блогера, она была там несколько раз и знала, где отели с приемлемыми ценами, как заранее купить авиабилеты, каким транспортом передвигаться, как сэкономить на входных билетах и прочее. Мы заручились поддержкой МИДа РК в Иордании, согласовали ввоз съёмочной техники и поехали. Пришлось экономить на многом, группа работала в минимальном составе, совмещая разные позиции, ходили пешком, носили технику на себе, выкручивались на местах, питались сэндвичами, но оно того стоило.
– Отправляясь в Петру, вы получили уникальные исторические локации, но заметно удорожили съёмки. Рассчитываете ли на окупаемость фильма?
– Я сейчас скажу парадоксальную вещь: съемки в Петре не самая дорогая часть нашего бюджета. Съемки на территории Казахстана, особенно в Алматинской области, где местные жители уже знакомы с кинопроцессом, возьмите то же плато Ушконыр, – это тоже недешевое удовольствие. Народ порой просит немыслимые деньги за свои услуги. За обычную юрту с нас просили по миллиону, известная каскадерская группа за двух лошадок на час-два работы – не меньше двух миллионов. И конечно, для документалки это большие деньги.
Относительно вопроса об окупаемости: мы сейчас только начали процесс дистрибуции, по договору с ГЦПНК мы обязаны представить фильм на разных площадках, и этим занимаемся. Все-таки надеемся на стриминги и республиканские эфиры. Невозможно говорить об стопроцентной окупаемости документалистики в нашей стране. Если игровые фильмы только к этому пришли (и то не каждый фильм делает кассу!), то у неигрового кино пока еще нет такой аудитории. Нет бюджета на продвижение и рекламу, как и доступа на большие экраны. Поэтому вопрос окупаемости – больное место для всех документалистов. Если государство поставит вопрос ребром – работать только на окупаемость, имеет право, конечно, я подозреваю, документалка не выживет. Или будут фильмы, снятые на деньги зарубежных фондов, которые не всегда заинтересованы на культурологических темах.
Замысел с размахом
– Бахыт Гафуович, что же именно вы искали и что нашли в этом далеком шумерском эпосе, удалённом о нас и во времени, и в пространстве?
– Нашел много удивительного и схожего с нами и порадовался вслед за Олжасом Сулейменовым и Муратом Ауэзовым, что нам близок этот эпос, начертанный на глиняных табличках. Но нашел не сразу и не один раз обращался к нему, прежде чем открыл в нем себя со всеми своими проблемами, вопросами и догадками.
– Когда же это произошло?
– Мой дневник напомнил, что впервые об эпосе о Гильгамеше я узнал от своего друга, кинорежиссера Тимура Арганчеева. Он пришел ко мне с просьбой помочь написать сценарий к фильму. На него тогда произвело впечатление знакомство с эссе Мурата Ауэзова «Времен связующая нить», точнее, одна деталь – параллель образа Энкиду с казахами, не впрямую конечно. Я посмотрел на эпос глазами Мурата и согласился с ним в том, что главный герой эпоса не Гильгамеш, через судьбу которого можно увидеть культурный ход истории, а Энкиду – дикарь, который живет в согласии с природой, и звери и птицы доверяют ему, как себе самому. Я написал сценарий «Дерево и круг», Тимур назвал его по-своему «Монолог Утнапишти», имея в виду третьего знакового персонажа поэмы, единственного человека на земле, обретшего бессмертие. Сценарий, к сожалению, не получил продолжения на языке экрана, но черновик его у меня сохранился. Дата на нем стоит: 18 апреля 1981 года.
– Ваш фильм – это послание новому поколению «кочевников»?
– Можно назвать и так. Я хотел бы сказать своим фильмом новому поколению, что наши предки были правы, жизнь духа продолжается. Дорога кочевника не прерывается, просто путь каждого из нас (точнее, достойнейшего среди нас) продолжится в другом мире, где вновь тебе понадобится верный конь-провидец, зрячий пес-следопыт и быстрый, как карающий меч, сокол (беркут). И конечно же, сакральная атрибутика шамана (таланта): амулеты в виде пера, кисти, стека и резца, то есть инструменты для рукотворения, а также музыкальные инструменты, дабы душа обрела голос, – вибрацию, которая тоже является необходимым средством для отображения состояния души в момент просветления (присутствия древа для Будды).
То есть вернуть себя и других в состояния просветления Тенгри – осознания неба как истинного мерила святости, сакральности, космичности нашего бытия. Не строить замки и башни к небу, но взойти на гору – естественную ступень по лестнице в небо. Возвыситься самому, чтобы семя благословения упало на благодатную почву. И здесь нет никакого конкретного (материального) образа богатства и наследия, а всего лишь разрешения входа в мир иной, а уж в какой ипостаси – разговор отдельный.
– Фильм говорит о возможности симбиоза оседлости и кочевья. Но в реальности это противоположные понятия.
– В каждом человеке живет и Авель (пастух), и Каин (земледелец). Оседлость – статика – дом-крепость и кочевье – движение – дорога. Когда Гильгамеш и Энкиду вместе, они способны перевернуть мир, и это устрашило богов. Они принесли в жертву одного, выбор пал на кочевника, жителя степи. Боги против. А эпос горюет и этой печалью побеждает богов Урука, местячковых покровителей города. Они боятся, подобно римлянам, нового явления на исторической арене кочевников.
Потеряв друга-кочевника, Гильгамеш осознает бездну бессмысленности одиночества горожанина, вот откуда тоска по небу и дороге у шейхов Эмиратов, которые, по признанию местного русского шофера, совершают безумные поступки: к примеру, несмотря на все свое богатство, срываются на джипе в пустыню, чтоб там разжечь костер и заснуть под звездным покрывалом.
Вот почему нас тянет на природу, дачу, которую обожал Чехов при всем его неприятии праздной жизни. Дача – его любимая сцена, потому как там заложена тайна единения человека с природой, которая стоит незримой тенью слушающего собеседника в каждой сцене его пьес и дополняет его произведения именно той загадочной русской душой, что заключена не в национальном характере, но в сути каждого из нас: поисков сказочного пространства, в котором важно не столько исполнение твоего желания, но осознание себя как человека, свободного от рутины, законов, правил, линейного пространства, обыденности, прозы жизни.
Вот почему я тоскую по поэзии кочевой жизни, прозаически проживая в оседлости: заботах о кровле, финансовом фундаменте, защите от окружающего мата и захламленности жилища. И чем дальше уходят от нас приметы кочевой жизни, теряя в этом великом пути жестокие реалии своего быта, постоянной тревоги за будущее детей и вечной зависимости от сюрпризов погоды, тем больше обретают ореол идеального погружения в нирвану желаний, в ауру мечты и архитектуру сказки. Но бог с ними, с приметами, важно другое: мы в душе своей остаемся все теми же кочевниками – путешественниками во времени и пространстве, кочующими в мирах. Когда верим в себя, свои силы и крылатость духа! И в этом я вижу позитив дарованной нам жизни во все времена.
АиФ кстати
Создатели фильма «Кочующие в мирах» надеются, что после фестивального периода, который займет примерно год, картина выйдет на отечественном телевидении.
Олег БЕЛОВ
