Слова и дела казахстанских чиновников сквозь призму гражданского права нередко просто изумляют
[газетная статья]
Что значит для общества и государства доверие граждан к органам власти разных уровней, говорить, наверное, излишне. А вот о том, укрепилось ли наше доверие к этим органам за истекшие два месяца, поговорить, думается, стоит. Никому нельзя, но всем можно
Еще в самый разгар психоза вокруг пандемии международная независимая некоммерческая организация The World Justice Project (WJP) опубликовала индекс верховенства права (Rule of Law Index) за 2020 год. Такие индексы составляются ежегодно, и на этот раз оценивались 128 стран на основании опросов более 130 000 домашних хозяйств и 4000 практикующих юристов и экспертов, чтобы определить, как соблюдается и воспринимается верховенство закона в разных странах мира.
Оговоримся сразу: относиться к разных индексам и рейтингам, составляемым многочисленными организациями в мире, можно по-разному, и многие относятся к ним весьма скептически.
К слову, мы сами в числе скорее скептиков, чем тех, кто во всем верят таким рейтингам или индексам. Но в данном случае мы обратили внимание на этот индекс по вполне определенной причине. И не потому, что Казахстан в общем зачете занял 62-е место из 128 стран, что, конечно же, малоприятно.
В этом рейтинге присутствует пункт «Прозрачность институтов власти», ситуация с которой, по мнению составителей, напрямую демонстрирует доверие населения к органам этой самой власти. А вот это, в свете произошедших за истекшие пару месяцев событий, очень даже имеет отношение и к прозрачности нашей власти, и доверию к ней. Потому что в нашей стране было наглядно продемонстрировано, что у нас представляют сбой местные органы власти, которые, на наш взгляд, не очень-то и пекутся о том, чтобы граждане питали к ним слишком уж большое доверие.
Начнем, казалось бы, с мелочи. Хотя как сказать, мелочь ли это? Речь о так называемых «рекомендательных нормах».
Как отмечает доктор юридических наук Роман Подопригора, в постановлении главного санитарного врача Алматы, опубликованном 28 апреля с. г. сказано об обязательном (в помещениях) и рекомендательном (вне помещений) ношении защитных масок. В постановлении Оперативного штаба по обеспечению чрезвычайного положения при акимате города Нур-Султана лицам преклонного возраста (и не сказано какого) и с хроническими заболеваниями рекомендуется без крайней необходимости (что под этим подразумевается, тоже непонятно) воздержаться от выхода на улицу. Аналогичный оперативный штаб в Алматы рекомендовал лицам старше 65 лет соблюдать режим домашней изоляции и воздержаться от посещения дачных участков.
– Люди совершенно справедливо недоумевали: так можно выходить на улицу или нельзя, можем мы поехать на дачу или это все-таки запрещено? – говорит юрист. – Само название «рекомендательные» означает, что государство не предписывает или не запрещает. Оно рекомендует такое поведение, а дальше решать нам. Значит, все-таки можно. Ответственность за несоблюдение рекомендательных норм не наступает. Но так ли это?
Он отмечает, что людей останавливали на улицах и требовали, чтобы те надели маски, как не пускали на дачные участки, как «прорабатывали» пожилых людей, вышедших из дома. Не будем повторять и о том, какая была неразбериха вокруг пропусков и допусков на рабочие места.
Но одной из «вершин» этого местного чиновничьего нормотворчества, на наш взгляд, стало предписание оперштаба при акимате Алматы, в котором «за нарушение карантина (осуществление деятельности без разрешения, в том числе выход на работу) персональную и уголовную ответственность в соответствии с законодательством РК несут первые руководители предприятий и организаций».
Нам так и не ответили, в соответствии с каким законодательством можно привлекать к уголовной ответственности за нарушение карантина? Что это за закон или нормативный акт? Тогда как юристы нас заверили в том, что таковых просто нет.
Благодарим за службу…
Первое серьезное испытание, коим явилось введение на территории страны режима ЧП, показало, что и наше законодательство, и государственные органы оказались не готовыми к этому. Мы имеем в виду правовые нормы, соблюдение которых входит в компетенцию госорганов.
Местные власти при введении различных ограничений в период ЧП и карантина постоянно ссылаются на кодекс о здоровье народа и на санитарное законодательство. Однако, как выяснилось, они не рассчитаны на случаи введения ЧП на всей территории страны.
Как утверждают авторитетные правоведы, ограничительные меры, включая карантин, не конкретизированы, что позволяло устанавливать самые разные, в том числе и абсурдные, меры, как, например, заваривание дверей на карантинном объекте. Об этом, в частности, писал Роман Подопригора:
– По Кодексу об административных правонарушениях за нарушения режима ЧП нельзя было привлечь к ответственности индивидуальных предпринимателей и юридических лиц, – говорит юрист. – Также как нельзя было забрать автомобиль на штрафстоянку. То, что происходило на практике, всем известно, именно это и происходило.
В изданных за время ЧП актах имелись противоречия с действующим законодательством, проблемы с языком изложения и пониманием правил поведения. Акты санитарных врачей, которыми вводились ограничения, оказались вне системы нормативных правовых актов, что исключало их регистрацию и публикацию. Вообще, ситуация с ЧП показала, что требуется серьезный анализ правовой природы таких актов.
Кроме того, не меньшей проблемой стало функционирование государственных органов в условиях ЧП. Формировались органы, которые создаются при других чрезвычайных режимах (оперативные штабы). Но даже если допустить необходимость таких штабов для организации и координации деятельности в чрезвычайных условиях, они не должны были издавать собственные акты и дублировать санитарных врачей, а то и – конкурировать с ними.
Одной из самых вопиющих проблем стал сам процесс и механизм ограничительных актов. Ведь большинство государственных органов просто не озаботилось официальной публикацией таких актов, за исключением указов президента и некоторых актов в регионах. В лучшем случае какие-то решения можно было найти на сайтах государственных органов, порталах правовой и иной информации (что также не является официальной публикацией). Граждане черпали информацию из социальных сетей, брифингов, интернет-разъяснений.
Сама информация нередко была противоречивой и менялась за считанные часы. Налицо грубейшее нарушение положения Конституции о том, что официальное опубликование нормативных правовых актов, касающихся прав, свобод и обязанностей граждан, является обязательным условием их применения. Для граждан не так важны юридические дискуссии о признании или непризнании постановления санврача нормативным актом. Важно то, что, если в нем содержатся правила поведения, оно должно быть официально опубликовано.
– Совершенно непрофессионально выглядела информационно-разъяснительная работа. В Алматы людей неделями пугали уголовной ответственностью за нарушение режима ЧП, хотя такой ответственности юридически не существует. Полицейские периодически напоминали горожанам о необходимости соблюдения комендантского часа, в то время как он не устанавливался, что постфактум сами же правоохранительные органы и подчеркивали, – говорит Роман Подопригора.
Такие пробелы в законодательстве и функционировании госаппарата отягощались, как это часто у нас бывает, правоприменительной практикой. Надо отдать должное полицейским, санитарными другим госорганам за их трудную и нужную работу в непростых условиях. Но это не исключает признания того, что было очень много перегибов, несоразмерных нарушений прав и свобод граждан.
Можно считать, что два трудных месяца проходил такой своеобразный, опосредованный «опрос» населения: как оцениваете действия властей в этих сложных условиях? Теперь, по прошествии времени, как бы вы сами ответили на него?
Так что незавидное место Казахстана в вышеупомянутом нами индексе, скорее всего, объективно. Что заставляет вновь и вновь обращать внимание на необходимость менять и правоприменительную практику в стране, и тех в органах власти, кто виновен в пренебрежительном отношении и к праву, и к своим служебным обязанностям.
Сергей Козлов
