«Быть пионером целого народа в его новой культурной жизни, развитии не каждому дано … и поэтому благодарные потомки будут помнить и любить вас» – такие слова Константин Сергеевич Станиславский, наше театральное «всё», написал Жумату Шанину, казахскому коллеге. Режиссеру, драматургу, основателю национального оперного искусства [газетная статья].
С благодарностью не сложилось, талантливый самородок, научившийся грамоте у сельского муллы, освоивший в детстве игру на домбре, был расстрелян в 38-м по «вражеской» статье. И сегодня нельзя сказать, что Жумат Шанин известен каждому соотечественнику. Правда, сняты две документальные ленты, Южно-Казахстанский областной драмтеатр носит его имя, в Алматы на доме, где он жил, установлена мемориальная доска. Но рискну назвать эту память застывшей, тем более что есть живая, пульсирующая и по-настоящему благодарная своему предку. Это Арман Мурзагалиев, скрипач-виртуоз, дирижёр. Маэстро, представляющий казахстанское исполнительское искусство на ведущих концертных площадках мира, с которым сегодня наша беседа.
РУЧЬЁМ – В БОЛЬШОЕ ОЗЕРО
– Арман, не тяжело жить под всевидящим оком прадеда?
– В одиночку, наверное, было бы нелегко, но ответственность, можно сказать, поделена на всю нашу семью, где каждый так или иначе связан с искусством.Старший сын Жумата, дядя моей матери Раупбек Шанин, первый профессиональный скрипач среди казахов, трагически рано ушедший из жизни, которого современники считали редким музыкальным дарованием. Ну а я, действительно, с малых лет не мог себя представить в ином качестве, на другом поприще.
– Хотя у многих из нас в сознании отложился штамп, что ребенок, из которого родители хотят вырастить известного музыканта, лишён детства.
– Это точно не про меня. Будете смеяться, но я в детском саду собирал одногруппников, каждому поручал роль определенного инструмента, а сам вставал во главе этого «ансамбля» и старательно размахивал руками. Дирижировал. В музыкальную школу имени Куляш Байсеитовой влился, как маленький ручей в большое приветливое озеро. В те годы была она потрясающим учебным заведением, растившим музыкальный «олимпийский резерв». Я дома куда меньше проводил времени, чем в её стенах. Вместе со мной учились дети многих представителей культурной элиты Казахстана. Правда, тогда такое понятие было не в ходу. Это я много позже осознал своё школьное окружение. А в ту пору никто не чванился, не козырял фамилиями.
– Бледный, уставший мальчик терзает скрипку и с тоской глядит в окно, за которым ребятня бьёт по мячу?
– Да бросьте вы всё о том же! Времени хватало на нормальную детскую жизнь, никогда не чувствовал себя лишенным каких-то развлечений, не было недостатка в друзьях. Конечно, оберегал руки. Но понимаете, музыка настолько естественно вошла в меня, что без напряжения обязывала к каким-то разумным вещам и действиям.
НЕ СПАТЬ, НЕ ЕСТЬ, НЕ ПИТЬ…
– Насколько органично уживаются в вас дирижер и скрипач? Или кто-то из них главнее?
– Нет деления, все называется одним словом: музыка, она такая всеобъемлющая. Скрипка – это целый мир, но в какой-то момент почувствовал, что и её мало. Впрочем, я не одинок, многие музыканты играют на инструментах и дирижируют, занимаются продюсированием, даже администрированием. Представьте, что из талантливых музыкантов получаются успешные бизнесмены. Музыка и здесь всесильна. Вариаций очень много. Безусловно, у меня в приоритете скрипка, ко всему остальному я пришёл через нее. Опыты были разными, помимо интенсивной занятости в качестве концертирующего солиста удалось прикоснуться к огромному репертуару камерной музыки, играя с выдающимися партнерами. В зрелом возрасте пришло понимание и потребность учиться искусству дирижирования. А с недавних пор пришлось ещё осваивать навыки артистического директора больших музыкальных проектов. Все эти ипостаси сливаются в единое. И когда оно бьётся внутри, обжигает, требует выброса, то буквально на физиологическом уровне не можешь спать, есть, пить… Пожалуй, нет таких слов, чтобы объяснить эти ощущения. Но когда они есть, то понимаешь: это настоящее.
– Не зря же говорится, что нет занятия более неблагодарного, чем словами описывать музыку. И всё же как обнаруживаете ненастоящее?
– Его сегодня так много, что обязательно услышишь, поймёшь. Саундтреки к фильмам, шлягеры. Как я могу ставить знак равенства между тем, что создаётся буквально кровью, вытаскиванием из себя жил и легкой техничной прогулкой в обнимку с нехитрыми вариациями пары-тройки аккордов? Это же просчитывается на раз. Головой ещё могу понять, человеку нужны деньги, а всем существом сопротивляюсь. Природа духа не позволяет.
– Арман, так мы совсем запутаем наших читателей. Скажите прямо, что признаете только классику. Но тогда как объяснить вашу дружбу с Батырханом Шукеновым?
– А он как раз и принадлежит к настоящим. Это совершенно не так, вовсе не только классика. Всё, что красиво, созвучно, трогает не через уши, а заходит прямиком в сердце. Может быть, пение ребёнка или игра человека на любом инструменте, совершенно непрофессиональная, но проникновенная. Я могу с наслаждением слушать джаз, музыка одна, но путей в ней много, а границ нет, народные напевы, молитвы… У музыки универсальный язык. Батырхан был необыкновенно органичен, сам наделенный красотой, поддерживал подлинно красивое, талантливое, настоящее. Делоне в том, что он работал в эстрадном жанре, а я в классическом, мы совпадали. Мне трудно говорить о Батыре впрошедшем времени.
СОБИРАТЬ И ДЕЛИТЬСЯ
– Тогда давайте подробнее о настоящем!
Я несколько лет жил и работал в Центральной Америке, но при этом связи с Казахстаном никогда не терял, здесь моя пристань. Алматы вообще лучший город земли. Всё, чем я богат, получено здесь. Ну, и время собирать камни, делиться тем, что накоплено. Для меня такой творческой отдачей стал замечательный Международный фестиваль классической музыки Forte Music Fest (FMF), который мы начали проводить в 2016-м. Основная цель – приблизиться к сути того, чем должен быть музыкальный фестиваль с высокой планкой. Концерты FMF – это своего рода панорамная метафора хорошей музыки в своём разнообразии. В результате получилось ни на что не похожее, весьма оригинальное событие, ставшее безусловной особенностью. Во время фестивалей все желающие, а не только ученики музыкальных учреждений, могли прийти на бесплатные мастер-классы, которые проводили концертирующие солисты, концертмейстеры первоклассных европейских оркестров. К сожалению, пандемия нарушила наши планы. Но мы и тогда не опустили руки, придумав и осуществив новый проект «Сезоны». Пусть не такой грандиозный, как Forte Music Fest или знаменитые дягилевские «Сезоны», но необходимый и нам, и людям, приходившим на концерты. Порой на сцене музыкантов оказывалось больше, чем публики в зале, из-за требований рассаживаться в отдалении друг от друга. Созданному на время «Сезонов» оркестру дали название «Розы и ветры».
– Что-то очень романтичное…
– И вполне конкретное: розы – это музыка, ветры – испытания. А всё вместе – надежда не сломаться, продолжить служить прекрасному, что в нас заложено. Знаю, алматинцы и все ценители хорошей музыки ждут продолжения «Сезонов». Мы сейчас находимся в активном поиске возможностей, чтобы слушатели после этих концертов приходили домой и, как говорил Альфред Шнитке, пытались становиться хорошими людьми.
КОРАБЛЬ ПЛЫВЁТ
– Вы видели разную публику. Какая она в Казахстане?
– Она счастливым образом отличается от западной, как правило, сильно возрастной. У нас много молодёжи, такое наслаждение, выходя на поклоны, видеть их лица. Пусть далеко не все знатоки и профессиональные ценители. Они пришли, и это главное. А западную публику удаётся расшевелить, пробудить к эмоциям этникой, исполнением произведений казахстанских композиторов, чья музыка звучит как откровение, окутывает свежей живой аурой… Их ведь не поразишь Моцартом или Гайдном, наслышаны.
– Вопрос из разряда наивных: зачем оркестру нужен дирижер? Музыканты смотрят в ноты, а не на вас.
– Это так со стороны может показаться. Дело в том, что у каждого музыканта свое представление об исполняемой музыке: темп, характер, динамика, фразировка, нюансы. Например, в нотах указано «быстро», но что на самом деле означает «быстро»? А оркестр, напомню, это 70-80 музыкантов, характеров, темпераментов, мнений. Дирижер в процессе репетиций объясняет, приводит к единому пониманию, если угодно, доносит до музыкантов идеи композитора жестом, словом, взглядом. Мотивирует. Ведет. Дирижер как капитан у штурвала большого корабля под названием оркестр. Капитана могут и не видеть, но корабль плывет, и все знают: как, куда, для чего. Или проводник, одно из звеньев в цепи «композитор – исполнитель – слушатель». Другими словами, если дирижер не излучает комплексный заряд из сплава энергии, таланта, интеллекта, умений, то вряд ли что-то может получиться. Музыка сама по себе сущность разумная, знает, что необходимо и великодушно позволяет ей служить.
КСТАТИ
Кто есть кто в культуре Казахстана
Галымжан МОЛДАНАЗАР
Песни группы Moldanazar активно исполняются в эфирах теле- и радиостанций, а её лидера называют чуть ли не самым прогрессивным музыкантом в Казахстане. Специального музыкального образования у него нет. Писать песни уроженец Кызылординской области начал ещё в школьные годы.
Самал ЕСЛЯМОВА
Казахстанская актриса первой на постсоветском пространстве была удостоена приза за лучшую женскую роль на Каннском кинофестивале. Награду Самал Еслямова получила за работу в фильме Сергея Дворцевого «Айка». В картине она сыграла мигрантку из Кыргызстана, которая приехала на заработки в Москву, забеременела и из-за финансовых сложностей была вынуждена оставить ребёнка в роддоме.
Димаш КУДАЙБЕРГЕН
Слава и народное признание к Димашу Кудайбергену пришли после громких побед на международных музыкальных конкурсах. Сначала он выиграл Гран-при конкурса «Славянский базар – 2015» в Витебске, затем занял второе место в китайском конкурсе Singer-2017, а после закрепил успех премией Top Chinese Music Award, победив в номинации «Самый популярный певец в Азии». Димаш Кудайберген – обладатель уникального голоса в шесть октав: от баса до свисткового регистра.
Мария МУДРЯК
Оперная певица, график выступлений которой расписан на несколько лет вперёд. Мария Мудряк гражданка Казахстана, с детства проживающая в Италии. Благодаря своему таланту в 12 лет она по программе «Болашак» поступила в Высшую академию музыки в Милане, в 18 с отличием её окончила, а в 19 стала самой молодой в мире оперной певицей с высшим образованием. С января 2015 года является солисткой театра «Астана Опера», выступает в постановках «Богема» и «Травиата»
Светлана СИНИЦКАЯ
