С начала года излюбленный алматинцами и гостями города маршрут в ущелье Ким-Асар, что к востоку от Медео, стал платным для пеших туристов. Но, отправившись туда, я неожиданно увидела обилие машин по дороге на гору Фурмановка, причем уже за экопостом [газетная статья].
Как известно, это территория Иле-Алатауского государственного природного национального парка, по закону считающаяся особо охраняемой зоной. Теперь тут можно наблюдать автомобили, как движущиеся вверх и вниз, так и паркующиеся рядом и выше природоохранных щитов.
Чуть ниже выцветшие туристические стенды Vizit Almaty заботливо предлагают воспользоваться пешим экомаршрутом на пик Фурманова. Там же можно прочесть, что проезд на мотоциклах и квадроциклах по нему запрещен. Об автомобилях ни слова.
Раньше автомобили не могли проезжать дальше экопоста, предназначенного для охраны природной территории. Исключение составлял служебный и местный автотранспорт, появившийся здесь в девяностые, когда на территории нацпарка нелегально началось строительство нескольких зданий. Некоторые из них достроили в начале двухтысячных, другие так и стоят. Уже давно в нацпарке ведется хозяйственная деятельность, живут люди. Нередко в горах можно встреть пасущихся коров и лошадей. Встречаются и лесопилки. В этом году к ним добавился автотранспорт горожан, нежелающих утомлять себя ходьбой.
Когда спускалась с Фурмановки, за мостом в районе кемпинга, у речки, стояли две машины, хозяев по близости не заметила. Я поговорила с одним из водителей. Он сказал, что заплатил за проезд через пост – приложил карточку к терминалу. Чек где-то в машине. Все законно. Ниже, у недостроенных помещений, образовалась уже целая автостоянка.
Мужчины на экопосту, в форме и с экозначками, ссылаются на приказ о взимании платы за посещение Иле-Алатауского ГНПП от 6 января 2023 года. Кстати, он висит тут же под стеклом для всеобщего обозрения. В документе помимо пояснений, за что с посетителей нацпарка берётся 545 тенге, также сказано, что плата взимается «за предоставленные услуги санитарной очистки и благоустройства территории для физических лиц, вне зависимости от средств передвижения (пеший, личный или общественный транспорт, велосипед и т. п.)».
Почему велосипед попал в состав общественного и каким может быть пеший транспорт – остается только фантазировать. Как из данного приказа выводится разрешение въезжать на особо охраняемую природную территорию на личном автотранспорте, тоже непонятно. Но водители и пассажиры платят наравне с пешеходами 545 тенге и могут ехать в горы, сколько им заблагорассудится. Оторопь берет и оттого, что, если следовать и дальше этой странной логике, в нацпарк можно въехать и на общественном транспорте, например автобусе.
Я спросила у экоохранников, не беспокоит ли их, что автомобили очутились на бездорожье, в лавиноопасной и особо охраняемой природной зоне. Мне ответили, что вся надежда на здравый смысл водителей – кто, куда и на чем доедет. Вытаскивать их оттуда они не уполномочены.
Есть ли здравый смысл в приказе, составленном и подписанном генеральным директором государственного национального Иле-Алатауского парка, являющегося особо охраняемой природной территорией? Не лишает ли он таким образом экологический пост своих функций и не ставит ли под вопрос существование самого природного парка? Не возникает ли сомнения в компетентности директора, чье предназначение – защита экологии и охрана природных ресурсов нацпарка, а не просто сбор денег за вход и въезд на его территорию? Вопросы риторические.
Как не остается сомнения в том, что живем мы во времена коммерческие и абсурдные. Пример тому построенный напротив экопоста, на экосборы, из срубленных в округе на скорую руку деревьев забор, призванный загородить альтернативный, бесплатный проход в горы. Но ведь тропинок при желании можно проложить больше. Значит, у охранников нацпарка впереди непочатый край работы. Сколько надо срубить деревьев, чтобы огородить забором всю территорию? Может быстро статься так, что входить и въезжать будет уже некуда.
Агния Левская, журналист и экоактивист
