Недавно глава государства встречался с предпринимателями. Одной из главных тем разговора стала необходимость устранения многочисленных недочётов в налоговом законодательстве, его неоправданная усложнённость. Чем проще законодательство, сказал президент, тем меньше возможность его неверно истолковать. Поэтому нужно искоренить в нём двоякость формулировок [газетная статья].
ПОЛБЕДЫ И БЕДА
Понятно, предпринимателям это было приятно слышать. Смею предположить: то же самое хотели бы услышать и учителя, фермеры, врачи, пенсионеры, то есть все простые граждане, кто хоть раз брал в руки тексты наших законов или принимал участие в судебных процессах.
Для многих из них двоякость юридических формулировок – это еще полбеды. А беда в том, что эти формулировки бывают диаметрально противоположными по смыслу. Даже в одной и той же статье.
Возьмем, к примеру, Гражданский процессуальный кодекс (ГПК) и его 161-ю статью об обеспечении иска, с чем часто сталкиваются наши граждане. Так вот в новой редакции этой статьи, ее третьей части, частная жалоба может приостанавливать обеспечение иска, а в четвертой – нет. То есть две части одной статьи стали взаимоисключающими. На этот казус потребовалось разъяснение Верховного суда, после которого стало еще грустнее: ВС РК допускает, то есть считает нормальным, что ответчику, возможно, не будет известно о вынесенным судом определении или станет известно не скоро.
Вот как может это выглядеть в жизни: суд принял заявление истца об обеспечении иска и удовлетворил его, наложив арест, например, на спорную квартиру. Потом вышло так, что истец суд проиграл, а ответчик о существовании ареста его квартиры может узнать лишь тогда, когда, допустим, захочет эту квартиру продать. А может, и не узнает, а узнают только его наследники – от нотариуса. Отсюда вывод: обеспечение иска , связанное с ограничением прав на собственность, нарушает конституционные права гражданина.
И еще. Такое законотворчество не только ограничивает права и исключает встречную защиту для ответчика, но и дает немало возможностей для нарушений и злоупотреблений. Чему можно привести десятки, сотни примеров. За которыми и порушенный бизнес, и нарушенные жизненные планы, и разрушенные судьбы людей. Не отсюда ли недоверие к судьям и суду вообще?
ЮРИСТОВ – В СЕРЕДИНУ
А под стать содержанию закона и его форма. Приведу статью 156 ГПК, где речь о мерах по обеспечению иска. Ее первый пункт, первый подпункт, второй абзац состоит всего из одного предложения. Но в этом одном предложении аж 358 слов, предлогов и союзов! Сам не поленился посчитать. Читатель, вы можете прочитать одно предложение на полтора листа формата А-4, чтобы в его конце вспомнить, о чем шла речь в начале текста? А четвертый абзац – это вообще песня! Вот он полностью: «Не допускается принятие мер по обеспечению иска в отношении зачета требований и (или) ликвидационного неттинга по сделке (сделкам) в рамках генерального финансового соглашения». Здесь обязательно нужен переводчик. С юридического языка на человеческий.
С тайной надеждой открыл закон «О средствах массовой информации». Слышал, что в его разработке участвовали журналисты. То есть люди, должные уметь излагать мысль доходчиво и грамотно. В самом начале, в главе 1-1, статье 4-5, пункте 4-1 читаю следующее: «Объектом профилактического контроля без посещения субъекта (объекта) контроля в области средств массовой информации является деятельность периодических печатных изданий, теле-, радиоканалов, кинодокументалистики (!), аудиовизуальной записи (!) и иной формы (!) периодического или непрерывного публичного распространения массовой информации, включая интернет-ресурсы».
Господа законописцы, а разве бывает деятельность кинодокументалистики? Или аудиовизуальной записи? Или иной формы распространения? Такие перлы – и журналисты?! Не хочется верить. Может, тогда блогеры?
В сверхподробных текстах законов, прописывании всех и всяческих подробностей видится мне недоверие к судебной системе и гражданам. А язык законов, практически полностью сотканный из юридических терминов, профессиональных жаргонизмов, поневоле обособляет юристов, законодателей, то есть тех, кто олицетворяет государство, от простого человека.
Однажды мой друг адвокат, очень образованный человек, по мнению многих – один из лучших правоведов страны, заметил, что законы должны вместе писать юристы, философы, языковеды, стилисты, журналисты. Не согласен с ним. Я бы юристов в начале списка не поставил. В крайнем случае – в середину.
Михаил Чирков, обозреватель
