«Казахстан без сирот»: оправдывает ли благородная цель средства ее достижения?
ЖУРНАЛИСТЫ СВЕТЛАНА СИНИЦКАЯ И СЕРГЕЙ КОЗЛОВ РАЗБИРАЛИСЬ В ПРОБЛЕМАХ УСЫНОВЛЕНИЯ КАЗАХСТАНСКИХ ДЕТЕЙ. [газетная статья]
Сергей КОЗЛОВ: Тема усыновления детей в Казахстане всегда имела какой-то, я бы сказал, скандальный подтекст. И всегда она сопровождалась обвинениями в том, что казахстанских детей продают, делают на этом бизнес, сговариваются с некой мафией, лишая, таким образом, нашу страну генофонда и т. п. В последнее время тема эта вроде поутихла, но вот на днях я прочел следующее: «С 1999 по 2020 годы из Казахстана было вывезено около 9000 детей, из этого числа примерно 6000 детей – в США. При населении Казахстана (около 18 млн человек) 9000 человек – это население крупного поселка или небольшого города. Эти дети должны были строить будущее нашего государства. Теперь они – граждане другой страны». Что это значит – народ опять бьет тревогу и процесс «похищения нашего генофонда» продолжается?
Светлана СИНИЦКАЯ: Скандальный подтекст, на мой взгляд, имеет чисто политическую подоплеку. Причем весьма примитивного, если не пещерного, свойства. Границы между странами – это нормально. Барьеры для соединения сироты и семьи, какое бы гражданство ни стояло у нее в паспортах, абсурдно. Разумеется, при соблюдении всех законодательных норм. А они-то, смею уверить тебя и нашу читательскую аудиторию, прописаны во всех подробностях. Страшный в данном контексте глагол «продают» к кому относится? Хотелось бы подробностей. В процессе усыновления, хоть местного, хоть иностранного, участвует большое количество официальных лиц – комитет по охране прав детей Минобразования, отделы опеки и попечительства, руководители детских учреждений, судьи, прокуроры, врачи, сюда надо прибавить миграционную полицию и Министерство иностранных дел, если ребенок отбывает за рубеж. Картина маслом – некие Джон и Мэри, возжелавшие стать родителями нашим Серику или Кате, ходят с мешком долларов по инстанциям… Удивляюсь, что наши чиновники до сих пор равнодушно выслушивают такие обвинения, но, как правило, сами и произносят их с высоких трибун.
СВЕТЛАНА СИНИЦКАЯ: «В ПРОЦЕССЕ УСЫНОВЛЕНИЯ, ХОТЬ МЕСТНОГО, ХОТЬ ИНОСТРАННОГО, УЧАСТВУЕТ БОЛЬШОЕ КОЛИЧЕСТВО ОФИЦИАЛЬНЫХ ЛИЦ – КОМИТЕТ ПО ОХРАНЕ ПРАВ ДЕТЕЙ МИНОБРАЗОВАНИЯ, ОТДЕЛЫ ОПЕКИ И ПОПЕЧИТЕЛЬСТВА, РУКОВОДИТЕЛИ ДЕТСКИХ УЧРЕЖДЕНИЙ, СУДЬИ, ПРОКУРОРЫ, ВРАЧИ, СЮДА НАДО ПРИБАВИТЬ МИГРАЦИОННУЮ ПОЛИЦИЮ И МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ, ЕСЛИ РЕБЕНОК ОТБЫВАЕТ ЗА РУБЕЖ».
С. К.: Подробностей? Изволь. Опять же, сошлюсь на текст, отрывок из которого я привел выше. Автором его обозначена некая Дина Садердинова, которая публикуется, насколько я знаю, на некоторых казахстанских сетевых ресурсах. Так вот что она пишет: «Деятельность агентств по усыновлению считается «некоммерческой». При этом к их «некоммерческой» деятельности прилагается прайс-лист! Впечатляет их финансовая отчетность. Среднемировая цена ребенка на рынке усыновления составляет 30 000 долларов США». А теперь о наших чиновниках, которые, как ты говоришь, равнодушно выслушивают обвинения. Данных за последнее время не приводится, но вот, например, в 2014 году 48 должностных лиц были привлечены к административной и дисциплинарной ответственности за отсутствие информации о том, где находятся казахстанские дети, усыновленные иностранцами. Чиновники не владели информацией о местонахождении 673 казахстанских детей. Да, чиновников у нас много, и обязанностей у них тоже много. Но как они к этим обязанностям относятся, мы с тобой тоже хорошо знаем. Поэтому аргумент, что в процессе усыновления участвует большое число официальных лиц, извини, не убеждает…
С. С.: Ты, похоже, меня не услышал. Представителей ареопага я перечислила в связи с предположением о продаже сирот. Для такого количества участников процесса обозначенной суммы явно не хватило бы. И про «цену ребенка» эта дама не совсем корректно выразилась. Что такое 30 000 долларов? Следи за руками. Это примерная стоимость всего процесса. Он начинается в стране проживания потенциальных усыновителей, скажем в Америке. У них уходит до двух лет на подготовку документов. Подробнейшим образом разнообразными службами ведется обследование их материального и финансового положения, состояния здоровья, морального облика и пр. Подготовка многостраничного досье обходится в копеечку, услуги такого рода там в основном платные. Все надо перевести на русский и казахский, апостилировать, нотариально заверить. Перелеты, длительное проживание в гостиницах, услуги водителей, переводчиков, расходы на питание… Теперь о чиновниках, не владеющих информацией. Тут ты прав. Разгорелся сыр-бор по поводу 673 детей, якобы по вине нерадивых усыновителей выпавших из поля зрения заботливого отечества. Ни одно чадо не отбывает за рубеж без казахстанского паспорта, в котором консульская служба МИДа, получив пакет документов вкупе с решением казахстанского суда, ставит штамп о постановке на консульский учет. Без этой отметки ребенок не сможет в аэропорту пройти паспортный контроль и вылететь. Далее МИД должно передать все сведения об усыновленном ребенке в наше консульство за рубежом и обязанность его сотрудников время от времени навещать семьи усыновителей, в деликатной форме осведомляться, как идут дела. Скорее всего, тут-то и вышла у наших внешнеполитических деятелей нестыковка… К слову, десятки наших официальных лиц из разных ведомств, от депутатов до прокуроров, выезжали с проверочной миссией в Штаты, Ирландию, Испанию, Италию.
СЕРГЕЙ КОЗЛОВ: «ТЕЗИС О ТОМ, ЧТО «КАЖДЫЙ РЕБЕНОК ДОЛЖЕН ВОСПИТЫВАТЬСЯ В СЕМЬЕ», КОНЕЧНО, ЗВУЧИТ ПРЕКРАСНО. НО ВОПРОС ПРАКТИЧЕСКИЙ: НЕ ВСЕ ДЕТИ, ОСТАВШИЕСЯ БЕЗ РОДИТЕЛЕЙ, ТАКУЮ ВОЗМОЖНОСТЬ МОГУТ ПОЛУЧИТЬ. ЭТО ВЕДЬ ГРУСТНАЯ, НО ПРАВДА?».
С. К.: Ну вот ты и подтвердила фактически то, что сказано: число чиновников, обязанных следить за, как ты выразилась, процессом, никак не влияет на возможность «нестыковок». А каждая такая «нестыковка» – это судьба маленького человека. Но не будем зацикливаться на усыновлении казахстанских детей иностранцами, тем более, насколько известно, приняты у нас такие законодательные нормы, что теперь богатеньким американцам и прочей западной публике умыкнуть нашего маленького гражданина за кордон настолько сложно, что даже ярые противники этого с удовлетворением констатируют: в прошлом году все детки остались в нашей стране. А как же мы сами с этой проблемой справляемся? Ведь детские дома упразднены, а сироты, к сожалению, есть и будут. Вот бодрая официальная статистика: в Казахстане каждый год почти на тысячу детей-сирот становится меньше. А детские дома трансформировались в центры поддержки детей. Значит, проблема успешно решается и, как из этого следует, без помощи иностранцев?
С. С.: К счастью, не каждая нестыковка трагична. Для детей, благополучно устроенных в иностранных семьях, наши разборки никакой роли не играют. Как, например, для бывшего сироты Казбека из Северо-Казахстанской области, которого усыновили пятилетним. Пару дней назад посмотрела видео, как он, нынче двадцатилетний студент консерватории, исполняет Шопена… А вот с проблемой оставшихся нам действительно предстоит всерьез разбираться. Причем явно не так, как это делается сегодня. Боевой клич «Казахстан – без сирот», конечно, хорош. Но если в угоду ему началось массовое закрытие детских домов и раздача «институциональной» детворы по семьям, то нестыковки-то вылезли здесь. Есть примерная цифирь в 200 душ – столько воспитанников детдомов ежегодно возвращают на государственный кошт несостоявшиеся родители, опекуны, патронатные воспитатели. Если учреждение, в котором ребенок содержался, уже успели ликвидировать, то его определяют в другое или в спешке подыскивают новых благодетелей. Надо ли объяснять, что он при этом испытывает?
С. К.: Вот тезис о том, что «каждый ребенок должен воспитываться в семье», конечно, звучит прекрасно. Но вопрос практический: не все дети, оставшиеся без родителей, такую возможность могут получить. Это ведь грустная, но правда. На всех таких детей явно не хватит желающих усыновить ребенка. Или я не прав? Скорее всего, прав. Поэтому не совсем понятно, а как быть таким детям, если детских домов больше нет? Я задавал этот вопрос некоторым активисткам, которые занимаются этими проблемами, и у всех разное мнение. Ктото утверждает, что ликвидация детских домов – в интересах неких чуть ли не международных структур, которые делают на усыновлении бизнес. А кто-то говорит, что в Казахстане тысячи граждан, которые хотят усыновить ребенка, у многих не может быть детей, и для них это единственный путь. Но есть система, которая этому препятствует. Это неправомерное требование документов со стороны приемных родителей, не дают возможности выбрать ребенка, родителю говорят, что детей, подлежащих усыновлению, нет. С такими вопросами обращаются и к нам в редакцию. И мы видим: все-таки кто-то пытается получать от процесса выгоду и заинтересован в том, чтобы эта система эту выгоду приносила.
С. С.: Зловещие «международные структуры» – это из области конспирологии. Давно уж тема иностранного усыновления практически сошла нет. Во-первых, активно происходит усыновление казахстанцами, во-вторых, постарались казахстанские законодатели, до предела усложнив процедуру для забугорных граждан. Но тут имеется одно досадное обстоятельство. Подавляющее большинство жаждет усыновить сироту младенческого возраста. Чем дитя старше, тем меньше на него спрос у наших соотечественников. Зачастую ребенок мог бы уйти в семью, но у него «хвост» из родных братьев и сестер, разделять их нельзя, и они становятся буквально заложниками друг у друга.
Облегчать же процесс местного усыновления, на мой взгляд, было бы совершенно недопустимо. Не котенка-собачку берем в дом, господа хорошие, хотя и за животинку надо нести ответственность! А человека, которого требуется холить и лелеять, обучать, создавать ему во всех отношениях качественное будущее. Но для этого надо самому иметь «подушку безопасности», на которой сможет поместиться еще одна голова…
