Историки фальсифицируют прошлое, а идеологи – будущее?
ЖУРНАЛИСТЫ ВИКТОР ВЕРК И СЕРГЕЙ КОЗЛОВ – О ТОМ, ЕСТЬ ЛИ ОБЩИЕ ЦЕННОСТИ И БАЗОВАЯ ИДЕОЛОГИЯ В КАЗАХСТАНЕ. [газетная статья]
Сергей КОЗЛОВ: космонавт Тохтар Аубакиров не так давно высказался о том, что в Казахстане нет единой идеологии, и для начала необходимо определиться, по какому пути страна будет двигаться: капиталистическому, коммунистическому или демократическому. Это на 30-м году независимости… Между тем в 2017 году первый президент страны Нурсултан Назарбаев написал статью, в которой изложил свое видение духовной модернизации («Рухани жаңғыру») казахстанского общества. Он отметил важность сохранения национальной идентичности, повышения уровня конкурентоспособности и открытости общества к переменам, пропаганды культа знаний и постепенного, эволюционного, не революционного, метода развития страны. Это не идеология?
Виктор ВЕРК: Тохтар Онгарбаевич, при всем к нему уважении, не совсем прав: в Казахстане есть идеология, это идеология государственного капитализма. Причем государства в ней много, а капитализма мало. По Марксу, капиталист не остановится ни перед чем ради прибыли. У нас этот закон работает избирательно. Когда первое должностное лицо государства заявляет собравшимся по его призыву капиталистам, что может взять любого из них за руку и отвести в суд, это значит, что никакого капитализма как конкурентной системы капиталов, политических и медийных структур, выражающих интересы разных групп, владеющих этими капиталами, нет и в помине. Ты можешь спросить: а что же есть? Есть рыночная по форме и командно-административная, по сути, система, построенная на принципе персональной политической целесообразности: что хорошо для узкой группы бенефициаров АО «Республика Казахстан», то хорошо для страны. Поэтому в свое время из игры вывели тех, кто играл не по установленным в этом АО внутрикорпоративным правилам. Что касается упомянутой тобой статьи многолетнего бессменного руководителя «совета директоров АО», то по большому счету это исправленный и дополненный «Моральный кодекс строителя коммунизма». Позволь напомнить тебе и читателям его основные принципы:
- Преданность делу коммунизма, любовь к социалистической родине, странам социализма.
- Добросовестный труд на благо общества: кто не работает, тот не ест.
- Забота каждого о сохранении и умножении общественного достояния.
- Высокое сознание общественного долга, нетерпимость к нарушениям общественных интересов.
- Коллективизм и товарищеская взаимопомощь: каждый за всех, все за одного.
- Гуманные отношения и взаимное уважение между людьми: человек человеку друг, товарищ и брат.
СЕРГЕЙ КОЗЛОВ: «ИДЕЯ ТОЛЬКО ТОГДА МАТЕРИАЛИЗУЕТСЯ, КОГДА ОНА ОСНОВАНА НА ВЕРЕ. НЕОБЯЗАТЕЛЬНО НА РЕЛИГИИ, НО ЧАЩЕ ВСЕГО ИМЕННО НА НЕЙ. ИЛИ КОГДА ИДЕОЛОГИЯ СТАНОВИТСЯ КВАЗИРЕЛИГИЕЙ».
- Честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность в общественной и личной жизни.
- Взаимное уважение в семье, забота о воспитании детей.
- Непримиримость к несправедливости, тунеядству, дурости, нечестности, карьеризму, стяжательству.
- Дружба и братство всех народов СССР, нетерпимость к национальной и расовой неприязни.
- Нетерпимость к врагам коммунизма, дела мира и свободы народов.
- Братская солидарность с трудящимися всех стран, со всеми народами.
А теперь посмотрим на семь постулатов патриотического акта «Рухани жангыру»:
- «Мәңгілік Ел» – это независимость и Астана.
- «Мәңгілік Ел» – это общенациональное единство, мир и согласие.
- «Мәңгілік Ел» – это светское государство и высокая духовность.
- «Мәңгілік Ел» – это устойчивый экономический рост на основе инноваций.
- «Мәңгілік Ел» – это общество всеобщего труда.
- «Мәңгілік Ел» – это общность истории, культуры и языка.
- «Мәңгілік Ел» – это национальная безопасность и глобальное участие Казахстана в решении общемировых и региональных проблем.
Формулировки, конечно, другие, но суть примерно та же…
С. К.: Признаться, неожиданный поворот, хотя, думаю, кому-то он покажется спорным. Я очень хорошо помню время, когда распадался СССР и всем, буквально всем виделись самые прекрасные перспективы будущего. Замечательное, скажу я, было времечко, как бы его сегодня ни кляли и ни проклинали. В каком смысле замечательное? Вот уж где было буйство и разнообразие «идей». По какому пути пойдем – по малазийскому, сингапурскому, турецкому, даже шведскому? Какую экономику будем строить? Чисто рыночную, с участием государства, по социал-демократическим принципам? Выбирай – не хочу. Ну и… выбрали то, что выбрали. Вопрос: кто выбрал? Как сказано в Писании: ты сказал. И ты прав, идеология у нас все же какая-то сформировалась. Знаю, что ты сейчас скажешь (впрочем, уже сказал). Ничего хорошего, ибо нет такой идеологии, которая бы не подвергалась критике, уничижению и осмеянию. Но это легче легкого, а вот объединить людей идеей, поднять их на свершения, вдохнуть в них надежду и уверенность в завтрашнем дне…
В. В.: Только что я пытался показать тебе разницу между идеологией декларируемой, и реально практикуемой…
ВИКТОР ВЕРК: «ЧТО ДЛЯ ОДНИХ СПРАВЕДЛИВОСТЬ, ТО ДЛЯ ДРУГИХ – ЧИСТЕЙШЕЙ ВОДЫ ПРОИЗВОЛ. ПРИМЕРОВ ТОМУ ТЬМА ДАЖЕ В НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ СУВЕРЕННОГО КАЗАХСТАНА, НЕ ГОВОРЯ УЖЕ О НЕ СТОЛЬ УЖ ДАВНЕМ СОВЕТСКОМ ПРОШЛОМ».
С. К.: Да, у «верхов» идеология своя, а у «низов» – другая. Так чаще всего (но далеко не всегда) и бывает. Когда «верхи» говорят о стабильности, это означает стабильность сохранения их власти. А для «низов» это безопасность и хоть какие-то гарантии того, что те же самые «верхи» снова не начнут делить власть и собственность. Тогда уж всем достанется, и прежде всего – тем же «низам». Но стабильность – это ведь и гарантия развития. В том числе и идей. Понятно, что у нас довольно умело, я бы даже сказал, искусно эти идеи тасуют и при этом поддерживают, так сказать, постоянный, с позволения сказать, идейный дискурс. Это когда не утихают гвалт, взаимные нападки и словесное уничтожение оппонентов. «Значит, это кому-то нужно». Чтобы одни были за демократию, другие – за демократию, но с нашим, национальным, лицом, третьи – за абсолютную демократию, пусть даже без всякого лица, а четвертые – за советскую власть, но с доброй и приветливой улыбкой. Но в целом за демократию большинство. А где демократия, там справедливость и нет произвола, мало коррупции, учитываются интересы народа и т. п. Ну, так во всяком случае считают все наши люди доброй воли. И они спорят между собой главным образом о том, какая демократия нам нужна. Но, думается, процесс этот далеко не хаотичный, как хотелось бы его видеть искренним или должностным инициаторам этого дискурса. Процесс идет. Идеи есть, и они будут востребованы тогда, когда для них наступит время. История никого не учит, но это не значит, что бесполезно у нее учиться.
В. В: Ну, во-первых, справедливость, гармония – это категории сугубо риторические. Что для одних справедливость, то для других – чистейшей воды произвол. Примеров тому тьма даже в новейшей истории суверенного Казахстана, не говоря уже о не столь уж давнем советском прошлом. А во-вторых, стабильность – она хоть и наше все, но никак не может быть гарантией развития. Потому как одно априори исключает другое.
С. К.: Хорошо, скажем так: справедливое, гармоничное общество – это идея? Так, чтобы каждый, чтобы всем… А что такое справедливость, которую ты подверг сомнению. И я тебе отвечу. «Даже когда Паниковский уговорил его украсть «золотые» гири у Корейко, Балаганов предложил ему отдать часть добычи командору». Ладно, без Балаганова – справедливость, это вера. Идея только тогда материализуется, когда она основана на вере. Необязательно на религии, но чаще всего именно на ней. Или когда идеология становится квазирелигией. И вера в справедливость, пусть даже призрачная или расплывчатая, – это самая прочная вера, она была, есть и будет. Ибо мир всегда был и будет несправедлив и несовершенен (с точки зрения всех креативных идеологов). Поэтому эту веру или ее иллюзорность нужно поддерживать и официальным идеологам. И соответственно, формировать нужные идеологические концепции. В основе которых – симбиоз иллюзий справедливости, трансмутирующий в ощущение нужной стабильности. И при этом поддерживать весь этот дискурс, о котором я сказал выше. Чтобы симбиоз иллюзий казался как можно реалистичнее…
В. В.: Вот посмотри на соседей. Там сейчас только и разговоров о попытках коварного «коллективного Запада» отобрать у России ее «инакость», разрушить сформированный веками «особого пути» генетический код. Дошло до того, что об этом открытым текстом вещает глава МИД РФ Сергей Лавров. У нас же, как всегда, пытаются «усидеть на двух стульях»: вся статья Елбасы доказывает необходимость приладить к древнему менталитету кочевника крылья современного западного прагматизма. И что мы видим? Для такого государства, как наше, это единственно возможный путь. Веры или каких-то иных, «исконных» духовных скреп, как у тех же россиян, в нашем обществе не может хватать по определению: оно, как это ни странно, куда более неоднородно и нигилистично, чем российское. Поэтому все наши идеологические платформы вроде «Рухани жангыру» удивительнейшим образом сочетают эхо прошлого (давнего и не очень) с попыткой успеть на скоростной поезд в будущее. Отсюда все проблемы. Мы декларируем свободный рынок, но свежим законом о земле выгоняем акимов на рынки колхозные – «сдерживать цены». Мы пытаемся привлекать инвестиции в аграрку, но наглухо задраиваем последние щели, сквозь которые эти инвестиции могли бы туда попасть. Мы провозглашаем общество всеобщего равного труда, но не можем обеспечить адекватное вознаграждение за него. Мы, наконец, используем чисто демократические политтехнологии (те же праймериз или институт парламентской оппозиции) в условиях несменяемой власти и отсутствия де-факто конкурентного политического рынка, обязательного для любой уважающей себя западной демократии. В таком контексте господствующей… ну, или, если угодно, государственной идеологией может быть только причудливая идейная смесь «французского с нижегородским», которую у нас принято именовать «духовной модернизацией»…
С. К.: Но согласись, что человек с идеей всегда сильнее человека без идеи. Смотря что, повторюсь, считать идеей и уж тем более идеологией. Если говорить о нашей благословенной стране, то о «казахстанской идеологии», конечно, вести речь сегодня вряд ли уместно. Но все же идут процессы, которые для многих просто невидимы. И как в классическом изречении: то, что сегодня кажется ересью, завтра вполне может стать догмой.
В. В.: Догмой, говоришь? Но любая догма, как ты сам сказал, подразумевает веру, в нашем случае – в государство, от имени которого эта догма изрекается. Догм у нас хватает, а вот с верой традиционно напряженка.
