В ноябре 1991 года в Казахстане полным ходом шла кампания по выборам первого президента
А СТАРТОВАЛА ЭТА ВОИСТИНУ ИСТОРИЧЕСКАЯ ПРЕДВЫБОРНАЯ КАМПАНИЯ, ПРЕДОПРЕДЕЛИВШАЯ СУВЕРЕНИТЕТ СТРАНЫ И СУДЬБУ ЕЁ РАЗВИТИЯ НА ТРИДЦАТИЛЕТИЕ 16 ОКТЯБРЯ ТОГО ЖЕ ГОДА. ГЛАВНЫМ ПРЕТЕНДЕНТОМ НА ПОСТ ПЕРВОГО ПРЕЗИДЕНТА СТРАНЫ БЫЛ, КОНЕЧНО ЖЕ, НУРСУЛТАН НАЗАРБАЕВ, КОТОРЫЙ БЕСПРЕРЫВНО КОЛЕСИЛ ПО РЕСПУБЛИКЕ, ПРОВОДИЛ ВСТРЕЧИ С ИЗБИРАТЕЛЯМИ, ДЕЛИЛСЯ СВОЕЙ ПРОГРАММОЙ. ЧЕМ ТОГДА БЫЛ ДЛЯ НАС САМ ПРОЦЕСС ИЗБРАНИЯ ПРЕЗИДЕНТА ИЛИ ДЕПУТАТА ПАРЛМАТЕНТА? ИЗМЕНИЛОСЬ ЛИ К ЭТОМУ ДЕЙСТВУ НАШЕ ОТНОШЕНИЕ СЕГОДНЯ? [газетная статья]
УРНА ИЗ ДЕТСТВА
Во дворе нашего старого дома стоял бетонный вазон с полукруглыми скамейками рядом. Одно время цвели в нем цветы, потом засохли. Из соседнего сквера по вечерам стали приходить сюда мужики, распивали принесенную водку. Курили, окурки бросали в вазон. Утром мальчишки постарше выискивали в нем бычки. Как-то потянулся и я. Мама увидела в окно, крикнула: «Не лезь в урну…». А отец вечером сделал внушение и пригрозил ремнём.
Поэтому с мальчишеской поры я запомнил, что урна – это прежде всего ёмкость для мусора. Становясь старше, узнавал другие смыслы этого слова. Например, урна как ящик для голосования, в который бросают бюллетени. Или печальное: урна с прахом… Весь этот разнобой значений и сегодня вызывает во мне тот самый когнитивный диссонанс. А слово «урна», кстати, имеет латинские корни и переводится как «ваза». Так что наш старый дворовый вазон близкий родственник всем этим урнам.
Одна из примет нашего времени: мы ни во что не ставим и не ценим право голоса, которым по Конституции каждый наделен с 18-летнего возраста. Право избирать и быть избранным. Другие наши права попробуй нарушить... А на это махнули рукой. Привычными стали пустые избирательные участки. Объявленные итоги «всенародного волеизъявления» часто вызывают уже не смех, а кривую улыбку. Нам рисуют цифры явно нереальные, а мы делаем вид, что верим им. Горько шутим: судя по итогам голосования, большинство из нас находится в меньшинстве. Целая череда электоральных кампаний в таком духе привела к тому, что люди стали равнодушными к этим важнейшим событиям в жизни общества. А молчащий хор – лучшая декорация ко всем трагедиям. Будущим в том числе.
Явку на любых голосованиях в Казахстане дают сегодня сельские жители, тот самый «глубинный народ». Они более консервативны и законопослушны: «Бастык сказал, за кого надо проголосовать, так что идем…».
У меня богатый опыт участия во всевозможных выборах. Как и неучастия тоже. Про советскую пору говорить теперь нет смысла, просто тогда люди дисциплинированно приходили в день голосования к избирательным урнам. Тридцать лет назад, в день референдума я вместе с большинством казахстанцев проголосовал за сохранение СССР. Помню, шёл голосовать с большим желанием, вот именно – исполнить гражданский долг. Вскоре трое в Беловежской пуще проигнорировали волю народа. Всем дали понять: на ваш голос можно наплевать. С того и пошло…
ВЫБЕРИ МЕНЯ
Когда готовились выборы депутатов Верховного Совета Казахской ССРХII созыва, первый секретарь ЦК Компартии Казахстана Нурсултан Назарбаев сказал мне: «Попробуй и ты». На дворе стояла ранняя весна 1990 года. Приглядел округ в Северо-Казахстанской области, в него входили Булаевский и Возвышенский районы.
Я их хорошо знал, много раз бывал в местных хозяйствах во время посевных и уборочных кампаний. Обязательно заезжал в совхоз «Карагандинский», нередко оставался там на ночлег. Его директор, Герой Труда Иосиф Иванович Миллер относился ко мне, можно сказать, по отечески, опекал, подсказывал и помогал. Первый секретарь обкома партии Медведев, с которым я раньше делал интервью для «Правды», приободрил меня: «Ты выиграешь! Тебя здесь знают, удачной получилась фотокнига «В краю белых берёз», текст для которой ты написал».
Команду поддержки набрал из журналистов, в редакции булаевской районной газеты был предвыборный штаб. Две недели в рамках встреч с избирателями колесили по округу – отделения хозяйств, фермы, клубы, больницы, школы… Бывало до десяти выступлений перед разными аудиториями. Радовало, что многие меня знали, хотя бы по фамилии, а я каждую встречу начинал с демонстрации недавно изданной книги «В краю белых берёз», мол, я в этих краях не чужой.
Нередко встречи затягивались. Журналисты тогда были весьма популярными, особенно центральных изданий. Так что многим было интересно встретиться не столько с кандидатом в депутаты, сколько с корреспондентом «Правды». Передавали мне письма и заявления. Я обещал разобраться с их проблемами. Начальник штаба показывал на часы: пора дальше ехать.
В ту пору везде звучала песня знаменитого дуэта авторов Пахмутовой и Добронравова «Птица счастья». Исполнял её звонкоголосый Николай Гнатюк. В дороге мы горланили её припев «Птица счастья завтрашнего дня прилетела, крыльями звеня. Выбери меня, выбери меня, птица счастья завтрашнего дня».
Главным моим соперником был директор совхоза. И совхоз крепкий, и директор хороший. Я спрашивал избирателей: вы готовы его отпустить? Ведь избирается первый профессиональный парламент, в случае выигрыша директору нужно будет оставить свой совхоз и перебраться в Алма-Ату. Это раньше депутат ВС два раза в год приезжал на сессии, заседал, ходил по министерствам, выбивал с помощью мандата финансы и фонды. И возвращался восвояси. А теперь работать нужно будет на постоянной основе. Я то готов, и вообще журналист к парламентской работе подготовлен лучше.
ВОТ КАК МОЖНО БЫЛО
Словом, в победе своей я не сомневался. И к концу дня голосования мне позвонил председатель окружного избиркома, сказал, что, судя по всему, я выигрываю. С членами команды мы выпили за победу, я лёг спать. А ночью тот же председатель, извиняясь, сообщил, что подошли протоколы с отдалённых участков и директор совхоза набирает чуть больше голосов, чем я.
О своих эмоциях говорить не буду. Ребята из команды моей предлагали оспорить итоги голосования. Я готовил соответствующее заявление. И тут меня нашел по телефону Иосиф Иванович Миллер. Он был на пенсии, отошёл от дел, но за событиями здешними следил. Сказал так: «Ну что, Григорий, прокатили тебя… Когда наши ребята, директора хозяйств, увидели, что мандат уплывает, дали знать избиркому, что они против. А на селе сейчас, ты знаешь, реальная власть – это руководители хозяйств, а не райкомы и райсоветы… Так что успокойся и живи дальше…».
Вот, оказывается, как можно, думал я, возвращаясь в Алма-Ату.
Так я не стал депутатом того Совета, в который были избраны Виталий Воронов, Ермухамет Ертысбаев, Марат Оспанов, Александр Перегрин, Виталий Розе, Петр Своик, другие интересные люди. А, к слову сказать, прошедшие в этот парламент мои коллеги журналисты ка-кто особенно себя не проявили.
Конечно, после этого я испытывал «изжогу» к тому самому электоральному процессу. Но когда Нурсултан Назарбаев первый раз дал согласие на участие в выборах президента Казахстана, я забыл о своем обещании самому себе больше не брать в руки бюллетень. Поддержал это намерение Нурсултана Абишевича, пошёл и проголосовал за него.
Прежде всего потому, что хорошо знал расклад, других претендентов и был уверен, что голосовать нужно именно за Назарбаева. В ту пору достаточно близко с ним общался как заведующий корпунктом «Правды» в Казахстане. Не раз делали с ним публикации для газеты. Видел его преимущества, да и просто как человек он мне был симпатичен.
ШТАБНАЯ РАБОТА
С Шарипом Омаровым я был знаком чуть ли не со студенческих лет. Знал его как футболиста, члена группы «Дос Мукасан», главу комитета по туризму, одного из руководителей Алма-Аты. Шарип работал в международном отделе ЦК КПСС, и так далее – послужной список у него был богатый. Никогда не отказывался от интервью. Поэтому, когда курдас (так я звал своего ровесника) попросил меня возглавить его предвыборный штаб, я согласился сразу. Хотелось «подсадить» друга, да и новый опыт приобрести, поучаствовать в выборах в этом качестве мне было интересно.
Шарип был депутатом мажилиса парламента Казахстана 1-го созыва, возглавлял комитет по международным делам, обороне и безопасности. Я знал, что парламентарием Омаров был активным, комитет был на хорошем счету. Осенью 1999 года захотел переизбраться.
Команду мы собрали сильную, Шарип пригласил в неё ветеранов, артистов, спортсменов, я – журналистов. Избирательный округ находился в Турксибском районе Алма-Аты. Определили адреса, где будем встречаться с избирателями, выбрали атрибутику для агитации. Стали изучать соперников.
Сразу же стало понятно, что главный среди них – журналист Лира Байсеитова. Её электорат – молодёжь, все недовольные властью. Да и кампанию свою, надо отдать ей должное, она вела лихо и креативно: один лишь асфальтоукладчик, за штурвалом которого она латала разбитые дороги, чего стоит! Позже Лира станет заметным оппозиционным политиком.
Но это позже, а тогда, в 1999 году, мы в штабе решили, что нам нужно рассчитывать на других избирателей, традиционно поддерживающих власть, – ветеранов, служащих, преподавателей школ и техникумов, всех бюджетников. С ними и работали, причем активно. Я говорил сам себе: если вписался за Шарипа, то старайся, проигрывать нельзя.
Зашли с ним к председателю ЦИК Загипе Балиевой. Она заметила обеспокоенность Шарипа, успокаивала его, говорила, что алмаатинцы его знают и уважают. Что он обязательно наберёт нужное для победы количество голосов. Да и у нас всё будет под контролем…
Вечером в день голосования я вместе с представителями других кандидатов наблюдал за подсчётом голосов. Мы сидели метрах в десяти от стола, на котором раскладывались в стопки бюллетени. Две из них были заметно больше других. Потом сравнялись… Я шёл в штаб, где меня ждали Шарип и вся наша команда. Что сказать? Придумал фразу: с трудом, но побеждаем. А сам вспоминал обнадеживающие слова председателя ЦИК…
Когда было объявлено: после подсчёта голосов победил Шарип Омаров, я вздохнул с облегчением. С тех пор ни разу не заходил в избирательный участок.
В наши дни набирает силу электронное голосование, при котором не нужны урны. И которое якобы сделает выборы более честными. Мол, в подсчёт голосов будет трудно вмешаться. В это я, как скептик, мало верю. И повысит ли это активность электората? Тоже сомневаюсь…
P. S. Если власти вдруг надумают провести референдум с вопросом, вернуть ли южной столице название Алма-Ата, я проголосую в любой форме.
Григорий ДИЛЬДЯЕВ
