Журналисты Виктор Верк и Сергей Козлов – о том, как началась агитационная предвыборная кампания, о случайных людях среди кандидатов в депутаты и каким после этих выборов может быть казахстанский парламент [газетная статья].
Сергей КОЗЛОВ: Закончилось выдвижение кандидатов на парламентские выборы, началась агитация. И жить стало если не лучше, то уж во всяком случае веселее. Кандидаты провели в Алматы митинг в воскресенье, собралось их около полутора десятка, а зрителей – чуть больше шестидесяти. Наблюдатели сразу заголосили: мол, эй вы, алматинцы, опять хотите выборы прокатить? Что касается прогнозов по выборам, то ожидается, что самым интересным будет голосование по одномандатным округам, там конкуренция самая высокая – 15 человек на один депутатский мандат. Конкуренция сейчас вообще невиданная, даже на место в маслихатах и то по 3 кандидата в среднем по стране, по 29 округам зарегистрированы избирательными комиссиями 435 кандидатов. Наибольшая конкуренция – 41 и 42 кандидата на место соответственно – сложилась в округах №1 и №2 города Астаны. Также выдвинут 281 кандидат на 69 депутатских мест по партийным спискам. В маслихаты по 118 партийным спискам 1447 кандидатов, по одномандатным территориальным округам – 10 288 кандидатов. Они будут бороться за 3081 мандат. Это когда же такое было видано? Чем не демократия? По всей стране открылись штабы партий, которые участвуют в выборах. А кандидаты уже стали кое-кому надоедать своей навязчивостью, то в соцсетях мелькают, то листовки раздают, то видеоролики подсовывают. Множество среди них и случайных людей, которых никто не знает. Таких, наверное, огромное большинство выдвиженцев, как индивидуальных, так и партийных. Я с одним знакомым, который тоже баллотируется, разговаривал на днях. Спрашиваю его: «С чего это ради ты решил попробовать стать депутатом? У тебя никакого опыта нет, ни политического, ни административного, вообще никакого, чтобы он способствовал твоему понимаю депутатской работы». А он и отвечает: «Опыт придёт, зато я честный, в грязных делах не замешан, хочу улучшить жизнь людей, и вообще это избирателям решать, могу я стать депутатом или нет». В общем, это похоже на какой-то наш национальный вид спорта: не догоню – так хоть согреюсь. Пусть нет шансов избраться, зато приобрету известность, с пользой проведу эти четыре недели до выборов, приобрету новые полезные знакомства. Наверное, это тоже демократия?
Виктор ВЕРК: Вообще, презабавная коллизия складывается. Публика рванула в самовыдвиженцы с таким же энтузиазмом, как ещё недавно рвались в нефтяники или в налоговики. В соцсетях нередки посты типа: я, Вася Пупкин, долго думал и наконец решился! Подразумевается, что заждавшиеся именно этого Васю ширнармассы должны кричать «ура!» и в воздух чепчики бросать… С другой стороны, умиляет практически полное безразличие к тем кандидатам, которые идут по партспискам: там как бы априори нет интриги и победа вчерашней партии власти гарантирована. Да, гарантирована – как победа слона над моськами. Но все почему-то не слишком волнуются по поводу её грядущего доминирования на 70 процентах парламентских «площадей», зато все ждут чуда от 30-процентного мажоритарного меньшинства. О чём вы, граждане хорошие? Не забывайте, что большинство этих «меньшевиков» – либо сегодняшний ближний круг власти, либо вчерашние нуротановцы, которые, как и чекисты, бывшими не бывают… Ты прав: наверное, это тоже демократизация, но между ней и демократией дистанция огромного размера. В итоге эти бывшие, прорвавшись в мажилис, быстро вспомнят, что и они «из большинства», и предпочтут петь в многоголосом хоре согласных. А немногочисленные и разобщенные гласные, которых допустят к депутатскому столу, просто потонут в этом хоре. Зато, по меткому замечанию политолога Николая Кузьмина, станут «символом политических реформ», каковой Акорда не преминет с гордостью предъявить и внутри страны, и за ее рубежами. Но! Очень скоро и там и тут станет понятно: новый парламент мало чем отличается от не успевшего забыться старого. Я не удивлюсь, если и он через пару-тройку лет отправится «на УДО».
С. К.: Всё верно. Если учесть, что фактически у нас нет серьёзной практики политической работы, потому как не было реальной политической жизни в стране, то и происходящее на выборах этому соответствует, во многом всё, так сказать, исполняется спонтанно, даже стихийно, может, и такой опыт полезен за отсутствием иного. Всё равно любое движение это уже польза. Экономическая ситуация ведь в стране ухудшается, чего тут скрывать или лукавить. Инфляция только за январь и только по официальным оценкам не ниже 20%. А это, как мы хорошо знаем, нужно умножать как минимум на два, чтобы получилась цифра реальная. То есть до социальных возмущений, судя по предположениям некоторых наших экономистов и социологов, недалеко, если так будет продолжаться. А почему это не будет продолжаться? Будет! У правительства нет методов сдерживать рост цен, а скоро оно будет ощущать дефицит в средствах, об этом тоже всё тревожнее говорят экономисты, эксперты. А Нацфонд не безграничен. И пресловутая глобальная турбулентность (на которую в последнее время все наши беды относят) не думает снижаться. И что любопытно, если посмотреть отклики людей в соцсетях на то, как протекает предвыборная кампания, то оптимистических мнений встречается гораздо реже, нежели пессимистических. Лейтмотив такой: выбрать-то мы их выберем, но реально изменить они ничего не смогут. Система уже сложилась, никто не может её ни сломать, ни заменить. И даже если принимать новые законы, чиновники, исполнители всё равно найдут способы их саботировать. Чиновники уже превратились в самостоятельный класс, в сословие, а у сословия есть свои правила, механизмы отстаивать свои интересы, способы убирать неугодных – и депутатов, и министров, и прочих персонажей, мешающих ему, сословию, управлять ситуацией и жить хорошо. Впрочем, наверное, так есть и во всём остальном мире, да?
В. В.: Золотые ваши слова, коллега! Я про чиновников как самостоятельный класс. Давным-давно кто-то из раннеельцинского окружения, кажется Гавриил Харитонович Попов, изрек: «Во всех демократических реформах победу одерживает его величество аппарат». И это чистая правда, как, впрочем, и то, что победу эту аппарат не отдаст никому и никогда. По большому счету это и есть система, не подвластная ни слому, ни замене. Ты со мной согласен?
С. К.: Пожалуй, да. Власть нигде не меняется, так сказать, мирно и добровольно. Меняются политические топ-менеджеры. Публичные фигуры. А власть, я имею в виду пресловутую закулису, она всегда при деле. Её можно сменить только революцией, переворотом, восстанием и пр. Хорошо это или плохо? Это данность. Хотелось бы, чтобы и у нас была эта политическая система, прозападная? Или, точнее, выстроенная по западному образцу? Да конечно хотелось бы. Пусть лицемерная и лживая, пусть театральная и противоречивая, но зато устойчивая. Вот это её главное достоинство. Оно ещё и в том, что группировки, которые реально властные, формирующие реальную политику той или иной страны, они умеют, в конце концов, хоть как-то между собой договариваться. Там, за кулисами, не на публике. Они хоть как-то соблюдают достигнутые в результате этих переговоров соглашения. Там есть правила. Это зрелые правящие элиты, они профессиональны, потому что у них, повторяю, реальная власть – смысл их существования. А вот топ-менеджеры, все эти премьер-министры, президенты, канцлеры и прочая публика – это отнюдь не реальная власть, а поставленные настоящей правящей элитой (неоднородной, повторяю) исполнять обязанности по проведению курса этой элиты. Это сменная обслуга реальной власти. Так что утверждения о том, что где-то происходит смена власти, это либо иллюзия, либо просто враньё. Спроси англичанина или американца: почему это у вас при стольких-то партиях только две могут рассчитывать на места в представительских органах и на высший пост в стране? Ответят: традиция. И всё. А вот у нас таких традиций ещё нет, и такой правящей элиты у нас ещё нет. Вот скажу я сейчас, что её никогда и не будет, так ты же первый со мной и... не согласишься. Так ведь?
В. В.: Ты опять прав, дорогой друг и собазарник. Но с одной оговорочкой. То, что в стародемократических странах есть, как ты выразился, «обслуга реальной власти», у нас и стало самой что ни на есть реальной властью. У нас нет сложившейся, традиционалистской политической элиты, обеспечивающей ту самую устойчивость системы. Посему временные формулы её устойчивости придумываются именно этой обслугой и меняются вместе с ней. А на выработку традиций, любых и особенно политических, уходят даже не десятилетия – века! Причём порой далеко не вегетарианские, а иногда просто кровавые. Сейчас принято считать, что без этих жертв можно обойтись, заменив революцию эволюцией. Но случившееся в январе прошлого года заставляет в этом усомниться. Впрочем, если у конечных бенефициаров мартовских выборов получится прервать порочную традицию парламентских «выкидышей», то останется только порадоваться – и за них, и за страну.
С. К.: И всё же, всё же... Это ещё один урок. Рискну сказать: урок реальной демократии. Время идёт, приходят новые поколения, для многих казахстанцев нынешние выборы – как открытие новой страницы в истории страны, в их собственной жизни. Обмануть этих молодых людей сегодня это получить миллионы политических оппонентов завтра, вот такая нынче ставка на выборах. Так что на месте Акорды нужно сделать всё возможное, да и невозможное, чтобы эти выборы прошли честно и в парламент попали действительно те, за которых проголосовало большинство избирателей. Нельзя допускать, чтобы и нынешняя молодёжь была разочарована обещаниями власти провести демократические реформы.
Виктор Верк и Сергей Козлов
