По оценкам многих экспертов, эпоха глобализации, затеянная западными странами, подходит к концу. И развернувшееся противостояние между условным Западом и условным Востоком является попыткой Запада её отстоять. Тогда как цель Востока – новый мировой порядок с несколькими полюсами силы. Это предполагает длительную борьбу, в которую может быть втянута Центральная Азия [газетная статья].
ВЫХОД ИЗ КРИЗИСА ЛЕЖИТ ЧЕРЕЗ КРИЗИС
О том, что нас ожидает, рассказал российский историк, политолог и футуролог Сергей Переслегин.
– После глобализации начнется столь же масштабный, как сама глобализация кризис, – говорит эксперт. – И тут появляется первая проблема: на самом деле Россия и Запад не так уж отличаются в оценке ситуации, потому что обе стороны пошли на войну. А война – это попытка достичь своей цели с позиции силы. Что означает, что каждая из сторон считает себя сильной.
– Но разница в оценках, пусть небольшая, все же есть?
– Запад рассматривает текущий кризис как кризис системный, из которого можно выйти за счет слабейшего из сильнейших. Россия к этому подходит идеально. Она сильный участник. Находится в десятке крупнейших экономик, но в ее низу. У нее много полезных ископаемых, много территории. Ее разрушение военным путем даст возможность продлить режим глобализации на 25-30 лет, что, конечно, немного. Но для власти предержащих на Западе достаточно, чтобы спокойно уйти. А дальше не их проблемы. И если кризис действительно системный, они правы. В нём Россия даже с помощью Востока не в состоянии справиться с преобладающими экономиками Запада.
Однако Россия считает кризис фазовым. А в нём максимально страдают самые развитые страны. Это США и Западная Европа.
Таким образом, кто оценит позицию правильно, тот и окажется победителем. При этом обе стороны имеют шансы. И многое будет определяться не за столом переговоров, а на поле боя.
– По многим признакам глобальный мир сегодня действительно испытывает проблемы.
– На него оказывают давление и локальные войны, и брексит, и коронавирус. Но больше всего вреда наносят санкции. Дело в том, что идея санкций взята из предыдущего глобального мира и, вообще-то, противоречит идее глобализации. То, что Запад этого, судя по всему, даже сейчас до конца не понял, говорит о низком уровне фабрик мысли Запада. Впрочем, по премьерству Лиз Трасс это было заметно.
А проблема очень простая. Суть глобализации заключается в двух возможностях. Первое – специализация производства. То есть вы выпускаете только то, что у вас получается лучше всего. Но это подразумевает необходимость все остальное покупать. А поскольку санкции такую возможность закрывают, нужно делать свое. Пуская плохое и дорогое. Но от него по крайней мере будет вас не отрезать.
Второе – возможность держать деньги вне юрисдикции своего государства. Это дает олигархам независимость от власти. Но, получив её, они попадают в зависимость от чужой. Что совершенно не облегчает их участь.
Два этих фактора ведут глобализацию к потере своих основ. А это означает, что мы обречены на жизнь в постглобальном мире.
– Но вряд ли с этим согласятся глобалисты.
– Кстати, с этим, похоже, сейчас согласны обе стороны. И Россия, которая считает, что мир будет постиндустриальным, и Запад, который считает, что он будет индустриальным, сходятся во мнении, что он в любом случае будет постглобальным.
АНГЛИЧАНКА ГАДИТ
– Как это отразится на Центральной Азии?
– К сожалению, сегодня мало кто вспоминает Великобританию. А между прочим, основа конфликта за Центральную Азию – это как раз та самая большая игра, которая велась между Россией и Великобританией испокон веков.
Британия сейчас является одним из самых значимых игроков. И не надо думать, что она играет за Европу. Она играет за себя.
Ни для России, ни для Британии компромиссный выигрыш невозможен. Поэтому конфликт на Украине будет доводиться до предельного состояния. Это либо разрушение России как страны, либо превращение того, что останется от Украины, в зависимое государство. И не факт, что от России. Она вполне может попасть в зависимость от Польши. Но в любом случае самостоятельную роль играть уже не будет.
– Об этом говорят уже многие. Такое действительно возможно?
– С учетом позиционности фронта это может потребовать времени. А этого времени нет ни у кого. Поэтому следующим наиболее вероятным местом столкновения глобальных держав может стать Центральная Азия.
– Кажется, что кризис в Тайваньском проливе более вероятен.
– Для Китая Тайвань – базовая проблема, которую он имел возможность решить летом прошлого года. Надо отдать должное США за то, что, когда кто-то подставляется, они никогда не упускают шанса этим воспользоваться. Это говорит о том, что фабрики мысли там ещё работают.
Многие считали, что полёт Нэнси Пелоси на Тайвань будет означать удар по её самолету. Его могли сбить и должны были это сделать. Но в американских фабриках мысли посчитали, что до выборов и до съезда КПК Китай на это не пойдет. И оказались правы.
А вот дальше – фундаментальный вопрос. Фактически, наметив красную линию и не удержав её, Китай потерял шансы на участие в конфликте. Но это с европейской точки зрения. А как с китайской, никто не знает. И мы в ближайшее время будем на это смотреть. На мой взгляд ситуация меняется. И потенциальный китайско-американский конфликт будет отраженной формой российско-европейского конфликта.
ЛЮДИ ГИБНУТ ЗА МЕТАЛЛ
– Как долго это будет продолжаться?
– Идет война за ресурсы. А их довольно ограниченное количество. И сегодня это не энергоносители, а продовольствие и условия его производства. Прежде всего вода. Семенной фонд – во вторую очередь. Земли – в третью, удобрения – в четвертую.
Но удобрения – это превращенная форма энергии. Поэтому, говоря об удобрениях, мы говорим об энергоносителях. И это вторая зона конфликта.
Третья зона – так называемые конфликтные минералы. Это термин, который использует американский конгресс. Туда входят лантаниды, уран и редкоземельные металлы. И если конфликты конца прошлого века возникали в основном вокруг нефтяных пятен, то сегодня они будут возникать вокруг минералов. И это большая проблема Центральной Азии. Потому что в её недрах залегает значительное количество конфликтных минералов, ещё не включенных ни в чью орбиту использования.
– Что из этого следует?
– Что в течение ближайших лет будет столкновение по этим вопросам. Причем следующее я прогнозирую на 2024-2026 годы. Масштаб его будет выше украинского. И наиболее вероятным районом этого столкновения может стать Центральная Азия. Упаси нас господь от такого варианта, но он есть. Альтернативные варианты – Закавказье и Юго-Восточная Азия. Но реализовать конфликт в зоне Тайваня, на мой взгляд, постараются как можно позже.
То, что сейчас происходит на Украине, оказалось крайне неожиданно для генштабов как для воюющих, так и для невоюющих стран. После Ирака, Кувейта и Ливии все ожидали совершенно другой войны. Всякий раз, когда противостояние не оправдывает ожиданий, оно переходит в позиционную стадию. Это означает, что генштабы будут проводить работу над ошибками, после которой я ожидаю войну в районе 2024-2027 годов.
Верхушка волны – 2030-е годы – большой конфликт. И тут нужно иметь в виду, что если мы сталкиваемся действительно с кризисом фазы развития, то все конфликты, которые сейчас произойдут, не будут иметь исторического значения. Суть конфликта в период крушения фазы и есть крушение фазы.
Прогностика даёт очень большой разброс длительности периода хаоса. Если это двухсотлетний хаос, то без разницы, что мы тут решим и что будет происходить. То есть это будет не про нас с вами.
Если это двадцатилетний период, происходящие события для нас имеют смысл и значение.
Когда мы говорим, что глобализация прекратит своё существование, не думаем о том, каким станет мир после неё. Было, возможно, несколько решений, но люди выбрали самое простое – переход от глобализации в масштабах планеты к глобализации в масштабах региона. То есть к макрорегиональной структуре мира. Однако на сегодня ни один макрорегион не является самодостаточным. А это означает, что всё, что формируется, будет напряженно конфликтовать за ресурсосодержащую периферию.
Айдар ЕРМЕКОВ
