Долгие годы формировалась зависимость Казахстана от доходов добывающего сектора, и сегодня она оказывает огромное влияние на экономику страны [газетная статья].
Только за последнее десятилетие добыча нефти, газа и твердых полезных ископаемых в ВВП Казахстана складывается в коридоре от 15 до 20% ежегодно, а экспорт нефти и газового конденсата составляют от трети до более половины от совокупного товарного экспорта. Несмотря на кризисные последствия пандемии коронавируса и войны на Украине, сырьевой добывающий сектор продолжает оставаться основным драйвером экономического роста.
Хотя сырьевые доходы фактически формировали «подушку безопасности» для Казахстана и служили подспорьем для реализации бюджетных программ, это не помешало сложиться общественному мнению, что государство и общество не получают в должном объеме доходов от продажи казахстанского сырья. Более того, окрепло убеждение, что недра страны принадлежат не казахстанцам, а исключительно частным лицам и международным компаниям, которые львиную долю прибыли забирают себе. А нашей стране остаются совсем небольшие доли от сырьевых доходов, разбавленные в добывающих регионах массой проблем экологического и социального плана.
Во многом это связано с полной непрозрачностью и секретностью контрактов на недропользование. Например, казахстанская «большая тройка» нефтяных проектов, Тенгиз, Карачаганак и Кашаган, на которые приходится около 60% всей добычи, работают на условиях либо соглашений о разделе продукции (СРП) в Карачаганаке и Кашагане, либо являются совместными предприятиями (СП), как на Тенгизе. В обоих случаях контракты заключались в 90-е годы прошлого века и содержат положения о конфиденциальности условий, что делает их раскрытие невозможным. Парадокс в том, что участники СП и СРП « большой тройки» в основном западные компании , чья корпоративная политика предусматривает принципы прозрачности и подотчетности.
У не столь крупных, но тоже активных в казахстанском добывающем секторе СРП с китайскими компаниями, например «CNPC-Актобемунайгаз», вопросы открытости если и упоминаются, то в самом конце списка приоритетов.
В то же время статус Казахстана как страны, поддерживающей инициативу прозрачности добывающих отраслей (ИПДО), требует раскрытия контрактов на недропользование, однако пока только для вступивших в силу с 1 января 2020 года, равно как и кодекс о недрах и недропользовании РК, также предусматривающий подобную обязанность. Но даже если оставить пока за скобками вопрос о раскрытии контрактов, заключенных до этой даты, то в полной ли мере Казахстан исполняет требования по раскрытию контрактов и лицензий?
По сложившейся практике добывающий сектор Казахстана контролируется двумя министерствами. Газ, нефть и уран относится к компетенции Министерства энергетики. Твердые и общедоступные полезные ископаемые, геологию курирует МИИР. По идее, оба министерства должны в соответствии с требованиями кодекса о недрах и стандарту ИПДО публиковать на своих сайтах содержание лицензий и контрактов на недропользование. МИИР публикует такие списки. Касающийся твердых полезных ископаемых содержит сведения о более 550 контрактах, заключенных в период с 1995 года, однако их содержание остаётся неизвестным. Последний реестр лицензий, включающий около двух тысяч лицензионных участков, указывает не только их владельцев, но и при возможности бенефициаров, то есть физических лиц. Однако самих текстов лицензий и контрактов на сайте министерства нет. А значит, и нет полного понимания условий добычи и возможного отклонения от стандартных условий.
Министерство энергетики и вовсе не публикует ничего, кроме общей информации о количестве проведенных аукционов на получение контрактов на недропользование в сфере углеводородного сырья и общего размера уплаченных подписных бонусов.
На референдуме в июне 2022 года казахстанцы поддержали изменение в Конституцию, закрепившее народное владение недрами страны. Мы имеем право знать, на каких условиях ведется добыча полезных ископаемых, и кто владельцы компаний, разрабатывающих недра страны. Посему злободневным становится вопрос о контрактах, заключенных ранее и являющихся системообразующими как для отрасли, так и для бюджета и национального фонда. В соответствии с конституционной нормой эти контракты обязательно должны быть раскрыты. Вопрос из чисто экономического становится в большей степени политическим. Сможет ли руководство нового Казахстана преодолеть сопротивление компаний, заинтересованных в закрытости их деятельности и других акторов, в том числе местной власти в добывающих регионах? И главное, по силам ли Казахстану преодолеть страх возможного уменьшения иностранных инвестиций в добывающий сектор в обмен на прозрачность и подотчетность? На мой взгляд, именно в таком опасении основная причина пробуксовки в логичных и закономерных требованиях. Избавиться от него означает победить один из главных вызовов в построении нового Казахстана.
Данила Бектурганов, член Национального совета заинтересованных сторон по реализации ИПДО РК от стороны гражданского общества, директор ОФ «Гражданская экспертиза»
