(Окончание. Начало в № 45-Т от 9 ноября и № 90 от 22 ноября)
Проехавшись по маршруту Оренбург-Новотроицк-Орск-Ясный-Саракташ-Оренбург, мы ставили перед собой вполне прозаическую цель — выяснить, какие промышленные объекты соседнего региона могут быть потенциально интересны казахстанскому бизнесу. Но исколесить всю Оренбургскую область и не увидеть собственными глазами, как производят легендарные оренбургские платки и тем более не привезти его в подарок маме, было бы моветоном. Поэтому крафтовое производство пуховых платков стало одним из обязательных пунктов для посещения. Крафтовое — потому что настоящие платки делаются заботливыми мастерицами только вручную.
Нижегородчина известна хохломой — знаменитой декоративной росписью по деревянной посуде, гжель — чудесная бело-синяя роспись — есть в Подмосковье. Тулу прославили на весь мир самовар, пряник и автомат Калашникова. А если перефразировать известную поговорку, то «в Оренбург не ездят со своим платком». Поскольку оренбургский пуховый платок — уже давно бренд, известный далеко за пределами России, корреспондент «Комсомолки» решил воспользоваться случаем и выяснить, чем же они так уникальны и как отличить оригинальный платок от подделки.
Завернувшись в облако тепла
Приезжаем на семейное производство пуховых платков Абсалямовых, единственное в России, с полным циклом производства, начиная с выращивания коз и до готового изделия. Владельцы — супруги Фаиль и Альбина — выходят встречать нас за ворота. Фаиль по-мужски немногословен, Альбине же экскурсия по хозяйству явно доставляет удовольствие.
— Если нет полного цикла, то такое производство нерентабельно, — рассказывает Фаиль Абсалямов. — Но если есть производственная цепочка, переработка и дальнейшее производство, то конечный результат приносит доход. Так же как и моральное удовлетворение. Семейный бизнес мы начинали еще в 2001 году. В 2019 году мы получили грант от правительства Оренбургской области, добавили свои средства, и что получилось, вы можете увидеть своими глазами. Три года назад у нас была тысяча голов коз, сегодня уже более 2500.
Стоимость платков и шалей ручной вязки может доходить до 35 тысяч рублей (более 260 тысяч тенге) и выше. Весьма недешево, но этому есть свое объяснение.
— Оренбургский платок априори не может быть дешевым, — объясняет Альбина Абсалямова. — Во-первых, потому что сырье само по себе дорогое. Представьте себе, целый год растишь козу и только раз в году — в феврале — снимаешь с нее максимум 300 грамм пуха, этого хватает примерно на два платка. Наша «фишка» в том, что мы контролируем качество пуха на каждом этапе, следим за питанием этой козы, ее средой обитания и в конечном итоге получаем то качество, которое нам нужно.
Еще один важный момент: чтобы получить пух, мы не стрижем, а вычесываем козу. Момент вычеса идет в тот момент, когда у животного происходит линька, и мы, таким образом, помогаем козе избавляться от пуха. Этот процесс максимально комфортный для животных, и мы даже на пряже своей пишем, что «ни одна коза не пострадала». Во-вторых, это, конечно же, из-за ручного труда. На создание средних размеров платка у мастерицы уходит до месяца. И поэтому в отличие от машинной вязки каждое подобное изделие уникально.
В начале XX века на волне славы оренбургских пуховых платков в Европе их технологию попытались повторить за рубежом. Так, 4 тысячи коз были вывезены во Францию, правда, живыми добрались только около 800. В итоге через три года они полностью потеряли свои свойства и стали обычными шерстяными козами. Еще один опыт был повторен в 70-х годах уже в СССР, когда коз вывезли на Кавказ — с аналогичным результатом. Все дело в климате — в Оренбургской области он резко континентальный: зимой очень холодно, летом жарко, плюс постоянные ветра, дующие круглый год с определенной силой. И за счет этого уникального, присущего только этой местности климата у коз и формируется определенная структура пуха — он самый тонкий в мире, но при этом самый прочный. Толщина волоса оренбургской козы — 14-16 микрон. Для сравнения: у ее конкурента, козы волгоградской — 25-32, то есть разница в два раза. Есть еще один конкурент — ангорка, у нее толщина вообще превышает 40 микрон.
Следующее производство, которое мы посетили, — «ОренбургШаль», идеологии крафтового производства отвечает в полной мере, единственное, в отличие от семейной фермы Абсалямовых пух для платков они закупают. Кстати, дома в селах Оренбуржья, где выращивают коз на продажу пуха, легко отличить по красивым стилизованным изображениям козочек на заборах.
— Если посмотреть на оренбургский пуховый платок, то даже после многих лет носки на нем читается рисунок, — рассказал Николай Захаров, один из руководителей «ОренбургШали». — Когда платок долго носится, идет небольшая запушка, пух выходит из нитки, но за счет того, что он короткий, рисунок не теряется. Волгоградский пух очень длинный и запушивается очень сильно. Если сравнить оренбургский платок с конкурентами одинакового размера, он намного легче, но при этом теплее, потому что если взять диаметр волокна, то в этот диаметр оренбургского платка пуха уместится гораздо большее количество. В этом его уникальное свойство. Есть контрафактные узбекские копии — там используется ангорка, у кавказской козы тем более грубое и толстое волокно, с ним гораздо проще работать, прясть его. Но и ощущения от него совсем другие.
Перебираю шали для подарка маме — они действительно невесомые, накидываешь на плечи, и тебя моментально словно окутывает облако тепла. Неудивительно, что оренбургские платки активно подделывают. Как же отличить контрафакт?
— Во-первых, по традиционному рисунку, — пояснил Николай Захаров. — Фирменный стиль оренбургского платка — это ромб или круг, солярный символ солнца. У оренбургского пухового платка есть восемь базовых элементов, на которых строится композиция. Но каждый рисунок — плод месячного ручного труда — уникален, в отличие от аналога, созданного на вязальной машине. Во-вторых, не берите цветные платки. Классический окрас оренбургского платка — бежевый, белый или серый и их оттенки. Далее, если пух длинный, то, скорее всего, он не от оренбургских коз. Ну и, конечно же, цена, настоящая оренбургская шаль не может стоить дешево.
Разрушая стереотипы
Утро предпоследнего дня в Оренбурге начинаем с «делового завтрака» с вице-губернатором Оренбургской области, зампредом правительства Оренбургской области по экономической и инвестиционной политике Игнатом Петуховым, в зону ответственности которого входит все, что касается экономического развития, инвестиций, туризма и внешних связей этого огромного, граничащего с Казахстаном региона. В ресторан отеля, где происходит встреча, стремительно заходит двухметровый бородатый парень в джинсах и толстовке с принтом — «Развиваем Оренбуржье вместе!», здоровается с каждым. Неожиданно. Честно говоря, ожидал увидеть стереотипного серьезного чиновника в костюме с галстуком, но никак не улыбчивого «хипстера-баскетболиста».
Кстати, один из реально работающих в России социально-политических институтов, который вызывает исключительно позитивные эмоции и может послужить примером, — это эффективный «социальный лифт» — всероссийский конкурс управленцев «Лидеры России». В Казахстане есть созданный в 2019 году свой аналог — Президентский кадровый молодежный резерв Казахстана, но его масштабы гораздо скромнее. Так, в РК из 13 тысяч кандидатов в президентский резерв были зачислены 350, из которых 209 были трудоустроены. В России участниками конкурса стали почти миллион человек. Однако победителями — 419, то есть чуть больше, чем у нас. Можете себе представить: 400 из миллиона? Уровень конкуренции запредельный, так же как и уровень компетенции. 370 из них уже стали вице-губернаторами, министрами региональных правительств, руководителями департаментов в министерствах, ведомствах и крупных компаниях. 28-летний Игнат Петухов — как раз один из таких. Во многих странах, да что греха таить, и у нас в Казахстане тоже, бытует мнение, что система госуправления в России — эдакий «совковый» реликт. И если раньше постсоветская система власти частично этому соответствовала, то за последние годы в России приток «молодой крови» изменил лицо власти до неузнаваемости. Разумеется, не только за счет «лидеров», они занимают крупные посты. В целом заметно, что сделана ставка на омоложение системы госуправления в стране перспективными талантливыми кадрами. Побывав в последние годы по работе во многих российских регионах, заметил, что среди представителей власти практически нет пожилых и околопожилых людей, все молодые, современные, при этом компетентные профессионалы. Еще одна особенность, которую приятно видеть, — в них начисто отсутствуют снобизм и надменность, эдакое чувство принадлежности к особой касте «небожителей — власть имущих».
Живое «мертвое» море
Тем временем разрушение стереотипов продолжилось, и ожидавшаяся скучная протокольная встреча вылилась в живую неформальную беседу. Мне было интересно узнать, что Оренбургская область может предложить казахстанским туристам. Казалось бы, степи и есть степи. Чего мы там не видели? Но не тут-то было.
— У нас есть свое Мертвое море, ничем не хуже, чем в Израиле, — улыбается Игнат Петухов. — Каждый год на курорт Соль-Илецкие соленые озера приезжают более миллиона туристов, специально, чтобы совместить отдых с лечебными бальнеологическими процедурами. Это единственное подобное место в России в таких масштабах. Концентрация соли в них составляет от 320 до 340 граммов на литр, в то время как в Мертвом море — 315 граммов. Знаменитый российский путешественник Федор Конюхов, который путешествует по всему миру, раз в год обязательно приезжает на неделю в Соль-Илецк и там отдыхает, это для него своеобразное «место силы».
Вторая наша жемчужина — это Бузулукский бор — сосновый лес, которому более семи тысяч лет. Когда все слышат про Оренбуржье, то первым делом представляют себе степи, но при этом у нас есть национальный парк с уникальным сосновым массивом, куда люди приезжают со всей страны, наслаждаются отдыхом и заряжаются энергией. Выглядит он, как будто сошел с полотна знаменитой картины Шишкина. Есть там и своя «царица-сосна» возрастом более 300 лет, которая входит в Книгу рекордов России.
Еще одно уникальное место, которое есть только у нас, — заповедник «Оренбургский» с лошадьми Пржевальского, которые обитают только в дикой природе. В 2016 году президент России поддержал инициативу восстановить в искусственных условиях популяцию лошадей Пржевальского. Тогда в заповедник заселили всего 6 особей, сегодня их более 90, то есть за 6 лет популяция выросла более чем в 15 раз. Мало кто знает тот факт, что эти животные такие же умные, как дельфины, и на их мордочках могут выражаться больше 30 эмоций — радость, грусть, гнев и другие. Эти маленькие лошадки, рост которых не превышает полутора метров, очень дружелюбны к людям, и взаимодействовать с ними очень интересно. Они живут семьями, и у них там кипят настоящие страсти: они ссорятся, ругаются и мирятся, дружат и ревнуют друг друга, бывает, семьи распадаются. Все, как у людей, хоть реалити-шоу снимай. Очень рекомендую туда съездить, особенно летом.
Мне же кажется, что туристический потенциал Оренбуржья далеко не раскрыт. Например, можно было бы организовывать туристические туры на дно 285-метрового Киембаевского карьера в городе Ясном — одного из самых больших и глубоких карьеров по добыче хризолитового асбеста в мире. Ну, или тур по цехам металлургического «гиганта» «Уральская сталь» в Новотроицке — увидеть, как льется рекой раскаленный металл. Фото для соцсетей там получились бы эпические. А что еще нужно для счастья современному человеку?
Подводя итоги, можно сказать, что путешествие казахстанских журналистов по Оренбуржью прошло успешно, за что отдельное спасибо представительству Россотрудничества в РК, организовавшему пресс-тур в рамках проекта #БольшеЧем30. И действительно, за сухой цифрой 30, а именно столько лет в 2022 году отмечается дипломатическим отношениям между Казахстаном и Россией, стоят миллионы переплетенных человеческих судеб и совместная история, которой больше лет, чем иным странам. Удобное географическое положение на евразийском континенте и самая протяженная в мире сухопутная граница — что еще надо для взаимовыгодного сотрудничества? А вот чтобы оно было максимально эффективным и выгодным для обеих стран, нужно приложить усилия. И здесь, в том числе, есть и толика нашего, журналистского труда.
Павел ЗЛОБИН
