Казахстанская развязка для Ильи Ильфа, Евгения Петрова и… Остапа Бендера
ТЕРРИТОРИЯ КАЗАХСТАНА АПРИОРИ ПРЕДПОЛАГАЕТ, ЧТО ТУТ, ВЫЙДЯ ЗА РАМКИ ОФИЦИАЛЬНЫХ УЧЕБНИКОВ ИСТОРИИ, НЕПРЕМЕННО ПОВСТРЕЧАЕШЬ КОГО-НИБУДЬ, КОГО НИКАК НЕ ЧАЯЛ ВСТРЕТИТЬ. А КОПНЁШЬ ГЛУБЖЕ, НАЙДЁШЬ ТАКОЕ СОНМИЩЕ СТАРЫХ ЗНАКОМЦЕВ И ДОБРЫХ ПРИЯТЕЛЕЙ, ЧТО ДИВУ ДАШЬСЯ ОТ ИЗОБИЛИЯ НЕПРЕДУСМОТРЕННЫХ ПЕРСОНАЖЕЙ И НЕОЖИДАННЫХ ВСТРЕЧ, ПЕРЕПОЛНЯЮЩИХ СУДЬБУ ВЕДОМОЙ С ДЕТСТВА СТРАНЫ! [газетная статья]
И кто только, оказывается, не был связан своей биографией с историей Казахстана. Есть персонажи и совсем экзотические. Вот, казалось бы, какая такая связь существует между нашими просторами и бессмертным Остапом Ибрагимовичем? Каким Остапом? Бендером! Оказывается, самая непосредственная.
МОЖНО ЛИ ЗАРАБАТЫВАТЬ ИРОНИЕЙ?
А началось всё в Москве, где на закате бурных 20-х годов прошлого века Илья Ильф с Евгением Петровым зарабатывали известность и пропитание с помощью литературы и иронии. Ирония в те годы стремительных перемен была особенно востребована. Хотя и небезопасна, но... «Создавался заново разрушенный революцией быт. Вместо морали – ирония».
После триумфа «Двенадцати стульев» соавторы озаботились дальнейшей судьбой своего лукаво-недобитого главного героя. Убить или не убить Остапа Бендера окончательно, решалось прозаически. Кидали монетку. Выпала жизнь, которую авторы тут же, не откладывая в долгий ящик, и продолжили в новом романе «Великий комбинатор». Именно так звучало первоначально название «Золотого телёнка».
Но работа, так азартно начавшаяся, застопорилась и безвольно зависла в самой середине процесса. У тех писателей, которые творили не для «друзей» из социальных сетей интернета, такое порой случалось. В кризисные моменты их обычно выручали какие-нибудь выходки (самая распространённая – уход в запой) или неожиданные перемены деятельности. Ильф с Петровым выходки любили (но без заходов), однако предпочитали перемены. Ильф, к примеру, менял перо на объектив и начинал фотографировать… Петрова.
«Я ЗНАЮ ТАКИЕ ПОЕЗДКИ!»
Вот тут-то и подвернулся случай. Случай в виде шального предложения поехать в Казахстан, освещать смычку Туркестано-Сибирской магистрали в составе большой журналистской делегации. Пишуще-снимающей братии набралось тогда на целый литерный поезд.
В положенный срок состав смиренно отчалил от Казанского вокзала Москвы. Того самого экзотичного из всех московских вокзалов, так хорошо знакомого старшему поколению казахстанцев, по старинке предпочитавших поездку из Алма-Аты в Москву (и обратно) в голубых вагонах фирменного поезда «Казахстан».
Вот от того самого нашего перрона и отошёл литер А, в котором среди прочей пёстрой братии явно не затерялись и Ильф с Петровым. «Я знаю такие поездки. Здесь вас человек сто. Ехать вы будете целый месяц. И мне известно ваше будущее. Двое из вас отстанут от поезда на маленькой глухой станции без денег и документов и догонят вас только через неделю, голодные и оборванные… Едете вы сейчас в шляпах и кепках, а назад вернетесь в тюбетейках. Самый глупый из вас купит полный доспех бухарского торгаша: бархатную шапку, отороченную шакалом, и толстое ватное одеяло в виде халата. И конечно же, все вы будете по вечерам петь в вагоне «Стеньку Разина».
Знаток ильфо-петровского литературного наследия (а таких всё ещё немало!) без труда узнал изречение плюшевого пророка. И ошибся – это вовсе не из «Золотого телёнка». Пассаж появился раньше книги на страницах обширного путевого очерка, отчёта о поездке на Турксиб, который назывался «Осторожно, овеяно веками!».
Многое из него строка в строку вошло в роман, а многое так навсегда и осталось путевыми впечатлениями авторов. Но двигаемся по порядку.
ЛИТЕР С ЛИТЕРАТОРАМИ И ПРОЧИМИ ТОВАРИЩАМИ
Кроме советской пресс-братии в литере присутствовало ещё и 30 иностранных журналистов, отправившихся освещать знаменательное событие. Кстати сказать, они тогда на многие десятилетия вперёд поставили рекорд своей единовременной численности в Казахстане.
Истины ради надо заметить, что в поезде ехали не только журналисты и репортёры, но и многочисленные почётные гости. Были тут и «металлисты из Ленинграда, и шахтёры с Украины, и руководитель делегации в белой рубашке с большой бухарской звездой, полученной за борьбу с эмиром».
Среди пассажиров не остался незамеченным и вождь японской коммунистической партии Сен Катаяма. Неизвестно, правда, насколько японские трудящиеся знали своего вождя, который ещё в 1921 году перебрался на ПМЖ в Москву, где, кстати, и нашёл своё вечное пристанище в кремлёвской стене после смерти в 1933 году.
Но может быть, именно присутствие Сена Катаямы породило в романе следующие строчки: «Японский дипломат стоял в двух шагах от казаха. Оба молча смотрели друг на друга. У них были совершенно одинаковые, чуть сплющенные лица, жесткие усы, желтая лакированная кожа и глаза, припухшие и неширокие. Они сошли бы за близнецов».
Отправка литерного поезда была продолжением обширной агитационной программы, которая сопровождала строительство стального первенца первой пятилетки. Ну а то, что Ильф и Петров позже провезли вслед за собой в таком же литере журналистов из своего романа и раскрутили на празднике «смычки» развязку своих главных героев – Александра Ивановича Корейко и Остапа Ибрагимовича Бендера, – это уже издержки агитационного процесса. Бендер, напомню, не ехал со всеми от Москвы, а «подсел» в свой поезд несколько позже…
ТУРКСИБ В РАЗНЫХ ВАРИАНТАХ
Сохранились, кстати, и другие осязаемые результаты пропаганды Турксиба, связанные с литером и его пассажирами лишь частично.
Многие, наверное, хоть раз в жизни видели кадры из великолепного документального фильма «Турксиб», снятого непосредственно в годы строительства железной магистрали. Ну, если не весь фильм, то хотя бы отрывки. Широко используются кадры, где казахский джигит пытается на коне, а потом и бегом догнать уходящий поезд. Часто мелькает и пламенная речь Турара Рыскулова на смычке. «Турксиб», несмотря на яркий пропагандистский пафос, можно с полным основанием причислить к шедеврам документального кинематографа.
Но мало кто помнит сегодня, что вместе с фильмом в 1930 году вышла и книжка с таким же названием – печатный сборник статей строителей Турксиба с предисловием тов. Голощёкина, печально прославленного партийного хозяина тогдашнего Казахстана. На обложке книжки был изображён одинокий верблюд у железнодорожного полотна.
Как тут не вспомнить фрагмент Ильфо-Петрового очерка: «Наших фотографов часто упрекают в том, что кадр «Старое и новое» сам уже не нов, и что фото, изображающее верблюда, который нюхает турксибовский рельс, не что иное, как пошлость»?
ПОД СТУК КОЛЁС
В XIX веке населённая казахами степь во многом оставалась самой экзотической и загадочной частью Российской империи. Времена хронического загнивания царизма сменились эпохой бодрого строительства социализма, но отношения к степнякам едва ли претерпели значительные перемены. Для многих, даже очень продвинутых европейцев, дикие номады оставались народом, родственным индейцам американских прерий. «Для иностранцев же широкое поле деятельности открылось тотчас за Оренбургом, когда они увидели первого верблюда, первую юрту и первого казаха. По меньшей мере двадцать фотоаппаратов нацелились на высокомерную павлинью морду верблюда. Началась экзотика. Восток, мифы, корабли пустыни, «киргиз-кайсацкие орды», загадочные души монголов, вольнолюбивые сыны степей, Пьер Бенуа наяву и вообще «Тысяча и одна ночь».
Вот интересно было бы собрать снимки фотографов из литерного поезда в одном месте. Это был бы незабываемый срез времени глазами стольких разных людей! К сожалению, не помню, чтобы многое из отснятого тогда хоть фрагментами мелькало бы даже в интернете. «От Оренбурга до Арыси поезд идёт двое суток. Двое суток по Казахстану. От Арыси до Алма-Аты – тоже двое суток. Это всё ещё Казахстан. Если ехать от Алма-Аты в Семипалатинск, надо затратить ещё двое суток. И это тоже ещё Казахстан. Что же это за республика такая, по которой нужно ехать целых шесть железнодорожных суток?» – риторически вопрошали читателя Ильф и Петров.
А тем временем литер А проскочил Чимкент, после чего «исправно поработав колёсами всю ночь, поезд молодецки осадил на станции Аулие-Ата», где взору предстал «паровоз цвета молодой травы» – подарок Турксибу от местных железнодорожников.
Сам Турксиб начинался совсем недалеко – в Луговой.
Андрей МИХАЙЛОВ
