Как «важнейшему из искусств» выйти из системного кризиса
В начале 2019 года в Казахстане вступил в силу закон о кино. Среди прочих мер и положений, регламентирующих деятельность этой самой, пожалуй, массовой сферы культуры, закон предусматривал создание государственного центра поддержки национального кино, которому от «Казахфильма» переходила функция «адресного» финансирования и запуска новых фильмов. За это время центром было проведено два питчинга (конкурса кинопроектов). Но работа центра не принесла ожидаемых результатов. Сферу кинематографа продолжает лихорадить.
[газетная статья]
Ситуацию в отечественном кинематографе мы обсудили с известным режиссером, продюсером, педагогом Рашидом Нугмановым.
– Рашид Мусаевич, почему закон о кино, в разработке которого вы принимали участие, не стал эффективным инструментом реформ? Что, на ваш взгляд, нужно сделать, чтобы выйти из кризиса?
– Причина системного кризиса отечественной кинематографии в том, что не все краеугольные принципы концепции закона о кино, которые предлагали кинематографисты, нашли отображение в финальной редакции. Для выхода из ситуации, намой взгляд, необходимы дополнения в закон о кино, которые вернули бы ему первоначальную суть.
Прежде всего Центр поддержки кино, который является акционерным обществом, нужно преобразовать в государственный фонд. Следует отменить межведомственную комиссию, которая будет дублировать функции попечительского совета фонда. Попечительский совет и общественные организации (Союз кинематографистов, национальная киноакадемия) назначают регулярно ротируемый экспертный совет для проведения питчингов. Его решения должны носить не консультативно-совещательный, как это обстоит сейчас, а окончательный характер. В законе нет ни одного упоминания о «Казахфильме». Нужно вернуть в него положения о главной киностудии страны. «Казахфильм» следует перевести из формы акционерного общества в госпредприятие, главная функция которого – модернизация и предоставление услуг современного уровня, в том числе, и для зарубежных компаний. Переоснащение студии и подготовка квалифицированных кадров потребует помощи со стороны государства. В Министерстве культуры и спорта необходимо создать комитет по кинематографии, главная задача которого – не отбирать фильмы для запуска, а определять общую политику развития киноотрасли, обеспечивать ее комплексную работу через законотворческую деятельность, выработку подзаконных актов и нормативов, формировать бюджет.
– Казахстанский кинорынок очень ограничен, его нельзя развивать без копродукции. Есть ли в новом законе о кино критерии определения национального фильма, если в его создании участвуют несколько стран?
– У любой копродукции, если в ней участвует государство, должны быть критерии. Например, в Австралии, для того чтобы фильм считался национальным, не менее 50% картины должно быть произведено в этой стране. Определен количественный состав местных специалистов, задействованных в фильме. Эта цифра в разных странах варьируется и зависит от международных соглашений, но критерии с казахстанской стороны должны быть четко определены. А в законе о кино они обозначены лишь штрихами. Для Казахстана на первых порах, я думаю, условия для признания копродукции национальным фильмом должны быть менее жесткими и снижены до 20% местного участия, что соответствует нашим сегодняшним реалиям и возможностям. Пока эта сфера у нас не развита. Что же касается системы признания местной продукции «национальным фильмом», здесь в закон о кино перекочевали устаревшие положения из закона о культуре. Главное же кроется в том, что международная практика строится на четкой и объективной балльной системе, а у нас на первом месте стоят невразумительные требования «отвечать чаяниям народа». Кто определяет эти чаяния? Нам что, для каждого проекта проводить общенациональный референдум? Или дожидаться результатов проката фильма, чтобы понять «чаяния» зрителей? В нашей национальной киноакадемии мы ввели балльную систему признания фильма национальным при соискании премии «Тулпар», она построена на анализе международной практики, в том числе критериев европейской киноакадемии. Готовы поделиться ей с законодателями.
– Как вы оцениваете отечественное коммерческое кино? Вас не пугает обилие в нем комедий?
– Невзирая на их качество, в целом я отношусь к этим фильмам положительно, хотя сам не являюсь поклонником этого жанра. Как бы то ни было, их регулярное появление способствует развитию киноуслуг, создает рабочие места, привлекает зрителей к отечественному кино, создает базу для роста. Критики возразят, что комедии приносят вред, развивая низко потребный вкус, и из-за этого люди не ходят на серьезные фильмы. Не оспаривая права оппонентов на собственное мнение, лично я не отношусь к кино как к исключительно общеобразовательному инструменту. Развлечение – одно из неотъемлемых свойств драматургии, об этом говорил еще Аристотель. Я люблю глубокое кино и стремлюсь его делать. Но это не значит, что оно не должно развлекать/привлекать/ увлекать/завлекать – используйте любую приставку к основе «влечение», какая вам милее. Великое кино неудержимо притягивает, затрагивает чувства и эмоции зрителя – глубокие или поверхностные, но чувства. Ведь развлечение – это эмоция, зачем же ее лишаться? Неужели ее отсутствие сделает нас духовно богаче?
Что касается термина «коммерческое кино», я вообще его не употребляю. Как для создателя оно лишено для меня смысла, не поможет в работе над фильмом. Я оперирую гораздо более релевантными терминами «жанровое» и «авторское». А коммерческое и артхаус – это своеобразный постфактум. Если фильм не пошел – назовешь его артхаус, получил успех – это коммерческое кино. «Игла» создавалось у нас как авторское кино, ломающие законы жанра, но получило десятки миллионов зрителей и оставалось на экранах целый год, то есть стало коммерческим. Но это не значит, что мы его изначально создавали как коммерческое кино, равно как и не пытались снимать артхаус. Оставим эти термины критикам кинотеатров.
– Как вы, ещё и опытный педагог, оцениваете уровень кинообразования в Казахстане?
– Образование – это наша ахиллесова пята. У нас есть три больших вуза, которые имеют факультеты или кафедры кинематографии. Это Казахская национальная академия искусств им. Жургенова, университет «Туран» в Алматы и КазНУИ (Казахский национальный университет искусств) в Нур-Султане. Они имеют в своем составе мастерские, которые ведут кинематографисты и готовят в большом количестве режиссеров, в меньшем – сценаристов. Есть там операторы, звукорежиссеры и другие специальности. Каждый университет имеет свою программу, и между собой они особо не согласованы. Что касается качества кинообразования, оно в большой степени зависит от мастера.
В настоящее время отсутствует корреляция между потребностями рынка и количеством дипломов. В итоге у нас слишком большое количество режиссеров и недостаток сценаристов. На мой взгляд, кинообразование должно концентрироваться не на режиссуре, а на изучении науки и освоении практики. Есть очень хорошая американская система. Они принимают студентов на факультет кинематографии и первые два года все изучают общие предметы по кинопрофессиям. И только после этого студенты начинают понимать, к чему у них есть склонность. Они выбирают курсы, которые помогают им получить образование в той области, в которой наиболее успешны, а преподаватели им в этом помогают.
– Три крупных вуза с киноспециализацией – это не слишком много для такого небольшого кинорынка, как Казахстан?
– Я считаю, что нам необходима унификация образования. Не нужны три института, в которых есть кафедры кино. Нужна одна хорошая школа, такая как ВГИК. Ее можно организовать на базе Жургеновки и «Казахфильма», с особым акцентом на подготовке высококвалифицированного второго состава. Обучение должно обязательно сочетаться с практикой, а студенты с первого курса активно участвовать в кинопроцессе. Со своей стороны, национальная киноакадемия совместно с Международным университетом менеджмента AlmaU разрабатывает проект создания высшей школы продюсирования, где магистры получали бы международно-признанную степень MBA/MFA.
– Для вас период карантина был временем потерянным или «благоприобретенным»?
– Я обрел новый опыт: мы впервые делаем картину на удаленке. Это документальный фильм о казахстанской экспедиции на автомобилях в Антарктику под названием «Антарктида – двойное пересечение». Экспедиция состоялась в январе 2019 года, видеоматериалы были сняты самими участниками. Они принесли мне их и предложили смонтировать. Там самые суровые условия на земле – высокогорье, мороз, ледяная поверхность, километровые трещины, стремительное приближение полярной ночи. Участники экспедиции поставили рекорд скорости передвижения по Антарктиде на автомобилях и побили рекорд двойного пересечения этого континента. Я посмотрел материал, увидел в нем непридуманную драму и предложил сделать полнометражный документальный фильм. Нанял монтажеров в Москве, собираю интервью с участниками, архивные материалы, ребята в Сибири рисуют инфографику – все на удаленке, общаемся по Zoom и делимся файлами на Google Drive. Так что в тепличных условиях самоизоляции я занялся фильмом о самой экстремальной автоэкспедиции в истории Антарктиды. Уверен, что «экстремальную ситуацию» в нашем кино мы тоже преодолеем.
Олег Белов
